Гармонии все-таки сработала, и заперли тряпичную игрушку в самом надежном хранилище, в подвале строящегося замка, должного стать символом новой эпохи.

Они радовались своей победе, но что-то не давало им обеим покоя.

Ни Селестия, ни Луна не знали, что происходит, но в самой глубине их душ, в потаенных уголках разумов, одновременно открыли глаза те, кого не должно было быть в их мире.

Новая история началась.

Глава 1

День за днем в тишине и покое.

Ночь за ночью в пространстве темно-синего неба, полного звезд.

Селена не считала циклы, незримые, но ощущаемые, откровенно наслаждаясь обретенным миром, пусть тот и царил в клетке чужой души. Волчица, отбросив шлем и откинув лунный меч, восседала на созданном из черного мрамора троне и любовалась звездным небом, выискивая знакомые и не очень созвездия. Ее власть здесь, на этом клочке пространства, была достаточно велика, чтобы обеспечить любой комфорт, но богиня, что сотни лет знала лишь скитания и сестроубийственную войну, не желала его. Ей было достаточно покоя и тишины.

Она была готова годами и десятилетиями сидеть так, лишь бы никогда больше не поднимать меч, не пронзать чужую плоть. Ее устраивала стагнация и безделие, ведь то значило, что миру не нужна окровавленная богиня луны. Конечно, она понимала, что ее желание несбыточно, ведь душа, в коей она была заперта, принадлежала смертной. Рано или поздно ее или найдут, или душа уйдет на перерождение, а может, обратится в Ничто — кто знает? Важно лишь, что, желая вечного покоя, ночногривая богиня была готова в любой момент начать действовать, неважно, как.

В пользу будущих действий говорил и незначительный, но отток сил. Селена подозревала, что она уходит существу, в чьей душе оказалась богиня. Она все так же ощущала ночное светило, мощь звезд, но понимала, что те теперь не принадлежат ей, управляемые, по ощущениям, тюремщиком. Богиня, тем не менее, могла изменить небо нового мира, перестроить его по своему желанию, но не хотела. Если ее сила, ее власть над ночью, кому-то пригодилась, то это было хорошо. Темно-синяя с серебристыми шерстинками волчица клыкасто улыбнулась, дернув ушами, подобная перспектива устраивала ее. Она не будет, подобно смертным, страдать от скуки, нет. Для нее нет ничего сложного в том, чтобы десятилетиями, или сколько там будет жить душа, в которой ее заперло, просто созерцать звезды. Понятие времени для богов отличается, могут пройти столетия, но субъективно восприняться лишь несколькими мгновениями.

Ночная богиня приготовилась к долгому ожиданию. Ее вполне устроило бы и окончание существования, она рада была бы вернуть себя в Ничто, обратиться первородной энергией и дать начало чему-то новому. Но раз уж она сохранила свою суть, то темно-синяя с многочисленными серебристыми волосками волчица, чья грива была подобна ночному звездному небу, готова была ждать столько, сколько потребуется.

Ночь всегда была терпелива.

***

Бесконечность ожидания была прервана неожиданно — та в чьей душе была заперта Селена, полыхнула ненавистью и злобой. Слишком знакомые эмоции для богини, что десятилетиями сражалась и убивала. И слишком знакомые оттенки были у этой ненависти, горечь, неверие, обида, горе и тоска. Десятки полутонов говорили волчице, что все эти эмоции направлены на близкое душе существо. На родное существо. На сестру или брата. Память тут же подкинула сцены первых ссор и драк, оскаленные в злобе клыки, полные ярости и ненависти глаза.

Терпеть повторение своей истории Селена не собиралась.

Призвав свою силу, она сокрушила темницу единым ударом лунного меча. Та была хороша, прочная, хитрая, но что такое мощь заклинаний и барьеров на фоне настоящей богини? Ей подчинялись ночь и луна, звезды, а после гибели ответственных богов, и сны смертных, и множество других явлений. Ее родной, безумный и больной мир не мог существовать без высших сил, что управляли многими сторонами его существования. Ничего удивительного в том, что Хелена и Селена получили огромные возможности и новые зоны ответственности.

Во многом, если вдуматься, именно такое безумное усиление и дало им возможность разорвать извечный цикл смены дня и ночи.

Не став надевать шлем, волчица когтями латной перчатки вскрыла пространство, осторожно миновав струны чужой души. Ей не нужно было калечить смертную, ей всего лишь требовалось проявиться в реальном мире. Претендовать на что-либо Селена не собиралась, лишь дать понять, что ни к чему окунать руки в родную кровь. Оценив разрез и довольно хмыкнув, она решительно шагнула наружу, собираясь вправить мозги хозяйке души, а после вернуться к извечному созерцанию ночи и звезд. Простой план.

Доля мгновения, и богиня чуть не ударилась головой о люстру на потолке. Оценив изящество ковки серебряного изделия и полные сил кристаллы, что давали мягкий свет, она осмотрелась.

Уютные покои — на взгляд почти двух с половиной метровой волчицы, слишком маленькие — в темно-синих тонах с серебристыми элементами декора. Очень мягкая на вид, большая кровать с балдахином, множество предметов мебели, что так любили смертные, шкафы, шкафчики, тумбочки, стулья и столы, все это. В единой цветовой и стилистической гамме, покои радовали глаз своей гармоничностью, лишенные напускной роскоши, но и не выглядящие коморкой бедняка, не с таким количеством бархата и серебра. Селена в своей броне почти идеально совпадала по цвету и украшениям с ними, что намекало на любовь смертной к ночи. Закончив осматриваться, волчица сосредоточила взгляд на тюремщице, что лежала на кровати, свернувшись калачиком. Выглядела она, как маленькая лошадка синего окраса, с рогом, крыльями, эфемерной, колыхающейся гривой и хвостом, в которых иногда проскальзывали искорки звезд. На ее крупе виднелось черное, подобное облаку формой пятно с серебристым полумесяцем на нем. Богиня оценила схожесть своего облика и образа этой лошадки.

«Пони. Это пони, точнее, аликорн», — мысленно подправила себя богиня. Была ли тому причиной связь с душой этого существа, или мир таким незамысловатым образом показал свою готовность к сотрудничеству, ей было неизвестно. Родной мир брезговал давать знания вот так, и даже не распределил между выжившими богинями силы бога знаний, а этот был словно бы дружелюбнее. Это радовало, давало надежду на куда более светлое и радостное будущее, нежели уготованное Селене ранее.

Волчица нахмурилась. Не нужно было быть всеведущим, чтобы понять, что пони беззвучно рыдает, сокрушенная горем и обидой. Эмоции густым темным облаком окутывали аликорна, и волчице остро захотелось развеять его. План