атакующие части. Чтобы дать проход танкам, взорвали надолбы. При этом ранило бойца Иванова. Я перевязал его и отправил на танке в тыл…

Бои следовали один за другим.

Мы приближались к железнодорожной станции Тали, охватывая Выборг кольцом.

На подступах к станции Тали противник поднял шлюзы и затопил местность. Ледяная вода заполнила покрытые снегом низины, широко разлилась и, прибывая с каждой минутой, преграждала нам путь.

Саперы делали мосты из щитов, воздвигали под огнем противника переправу через затопленную низину, чтобы дать возможность пехоте продвигаться вперед.

Пулеметы финнов неистовствовали. Я воткнул в шапку-ушанку еловые веточки, чтобы обмануть финских наблюдателей. Моему примеру последовали красноармейцы. Ползком, местами в ледяной воде, подтаскивали мы щиты и наводили переправу.

Задание выполнили отлично.

Ночью нам удалось обсушиться возле маленьких костров, занавешенных плащ-палатками. Потом нашли более надежный ночлег. Возле дороги стоял большой темный сарай, набитый сеном. Там можно было удобнее расположиться на ночь. Под сеном уже спали красноармейцы. Нашлось место и для нас.

Финское сопротивление было сломлено. Станция Тали была взята с боем, мы подошли к санаторию Конккала.

Бойцы шутили:

— Любопытно взглянуть, что за санаторий. Отдыхать в нем, пожалуй, не придется.

И верно, бой здесь был особенно горячим. Финны минировали дороги, взрывали мосты, — саперам досталось много хлопот.

Взрывами вражеских фугасов было подбито несколько танков. Я стал осматривать финские фугасы. Система их мне неизвестна. От ям, прикрытых деревянными щитами и наполненных взрывчаткой, шла проволока. Она тянулась в сторону финнов — значит, фугасы взрывались электрическим током. Но я обнаружил, что саперы, работавшие здесь до меня, перерезали провода — значит, сеть нарушена.

«Каким же способом, — думал я, — приводятся в действие эти фугасы?» Я обезвредил до этого по крайней мере несколько сот финских мин и фугасов. Приступил к привычной работе и разгадал устройство фугаса. Деревянный щит, когда на него надавливал груз, слегка оседал, а вбитый в дощечку простой гвоздь погружался в капсюль-детонатор. Нажимая на гремучую ртуть, заключенную в трубочке капсюля, гвоздь производил взрыв.

Разгадав эту новую для меня систему, я уже без особого труда быстро разрядил фугасы.

Мелкие, но все же опасные для танков мины засоряли дорогу. Боец Двуреченский повел вперед танки, широко расставив руки. Так он показывал танкистам безопасный, свободный от мин, путь. Все называли Двуреченского «живым семафором». Противник обстреливал дорогу из минометов, но Двуреченский смело вел танки, пока не окончился заминированный участок.

К ночи наши атакующие части заняли с боем санаторий Конккала. Я получил новое задание — строить штурмовой мостик вблизи шлюзов, на канале. Но выполнить его уже не успел — в 5 часов утра пришло известие о мире.

Старший лейтенант Ю. Мильграм Боевые записи

Январь.

Меня назначили начальником инженерной службы дивизии. На следующее же утро по прибытии на фронт я познакомился вместе с другими начальниками служб с районом расположения дивизии.

Она стоит на самом берегу Финского залива, занимая очень узкий фронт — примерно полтора километра.

Землянки переднего края расположены в лесу, метрах в шестидесяти от незавидной речонки Лохи-йоки шириной всего метров в шесть. Я удивился, что она не замерзла.

Командир дивизии, обходивший вместе с нами район расположения частей, объяснил, что наверху у финнов плотина; как только усиливается артиллерийский огонь, они спускают воду, которая размывает даже береговую кромку льда на заливе.

Мы вышли на рекогносцировку. Комбриг спрашивает:

— Был ли кто-нибудь из вас под огнем? Выясняется, что никто.

— Ну и отлично, значит получите боевое крещение.

И точно, едва мы стали выходить за передний край, раздалось повизгивание пуль и цоканье автоматов. Ощущение не очень приятное.

Комбриг обратился ко мне.

— Что вы видите?

— Вижу реку… Перед ней и позади нее надолбы…

— А еще?

— Взорванный мостик…

— Еще что?

— Поодаль, метрах в шестидесяти за рекой, — колючую проволоку и дальше — холмы. Странно, что они чересчур правильно расположены. Но что под ними — доты, дзоты, орудийные или пулеметные точки — сказать не могу.

Мы пошли обратно. Мне, старому саперу, было понятно, что укрепления у врага солидные, хорошо замаскированные. Словом, работы нашему брату хватит.

В залив языком вдается полуостров, занятый противником. Оттуда, с известной регулярностью, группки финнов заходят по льду к нам в тыл и затевают стрельбу.

На маленьком островке у самого берега стоит наша застава, но финны ухитряются обходить ее.

Чтобы избавиться от непрошенных гостей, наши саперы в одну из ночей положили на лед мины и поставили проволочные заграждения.

* * *

Последнее время мы заняты постройкой дерево-земляных сооружений на переднем крае. Получилось довольно солидно.

Кстати, пришлось заняться ознакомлением бойцов с минами противника, так как некоторые опасаются ходить по не разведанной саперами дороге или по целине.

Я собрал своих саперных командиров и на местности провел с ними занятия. Мы пошли по целине. Разрыли пару сугробов. Вынули мины, я показал, как их обезвреживать, а затем разослал лейтенантов по полкам, чтобы они обучили этому командный состав и бойцов.

* * *

Ночью просыпаюсь — тревога! Опять финны! Как они умудрились пробраться мимо наших мин?

Утром выяснилось, что трое финнов подорвались на них. Бойцы очень довольны. Все уверены, что финны больше не сунутся. До самого наступления ни один финн к нам не заходил. Надеясь на наших немых сторожей, мы нередко, когда нужны были люди, совсем снимали заставу с островка.

Февраль.

Все время сколачивали блокировочные группы. Для этого в тылу выстроили доты, типа финских, располагали в них команду, снабженную холостыми патронами.

Блокировочная группа подходила к доту и затыкала амбразуры земленосными мешками. Это очень тяжелая операция, если учесть, что каждая пулеметная амбразура имеет размеры 30 сантиметров на 10 сантиметров и что рядом с ней — амбразура наблюдателя, вооруженного автоматом. В блокировочные группы отбирались лучшие бойцы. Тренироваться им приходилось изрядно.

11 февраля с утра началась артиллерийская подготовка, такая, что не хотелось есть: земля валилась с потолка и стен землянки прямо в суп, да и грохот как-то отбивал аппетит. Молодцы артиллеристы!