- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (72) »
обнаруживаются сюжеты, не зарегистрированные дореволюционными собирателями. Все это — прямое следствие расширившегося кругозора рассказчиков, влияние школы, книги, средств массовой информации. Даже старики уже плохо знают прошлую жизнь и настолько сжились с советской действительностью, что и не замечают этих своих исторических несообразностей, когда говорят: «Поступил царем», а сам царь обращается в сказке к своим подданным с нашим словом «товарищи».
Вместе с тем поражает устойчивость некоторых элементов сказки, и прежде всего — ее социальной направленности. Сказка всегда на стороне слабого, обиженного, бедного. По-прежнему она исполнена ненависти к угнетателям, смеется над барином, богатеем, попом. Неискушенный читатель может посетовать на жестокость, которая встречается в некоторых произведениях. Но посмотрите внимательно: на кого она направлена на помещика, почти всегда на священника, дьякона, монаха. Эти персонажи вне норм, как бы вне закона.
Сказка любит посмеяться. Но она и поучает: жадный, злой, завистливый наказан, посрамлен. И урок морали обычно бывает преподан каким-нибудь бедным мужичонкой, ловким солдатом, поповым работником, а в сказке волшебной — Иваном-дураком, Иваном — кухаркиным сыном и им подобным.
Несмотря на то что жанр сказки уже давно и несомненно клонится к упадку, до сих пор можно услышать прекрасные, истинно художественные произведения, радующие своей выдумкой, мудростью, первозданным русским языком. Тут есть чему поучиться писателю и каждому, кто хочет избежать однообразия и безликости в своей речи.
Иван Зорянин — богатырь среди богатырей, забросивший на гору камень, который едва приподняли другие богатыри. Но крохотный мужичок с ноготок — борода с локоток сажает его к себе на ладонь и одним дуновением переносит на другой край земли (Г. Тихонов. «Про трех богатырей»). А прочитайте сказку П. Тимофеева «Про упрямую жену (2)». Сколько в ней юмора, ума, психологической наблюдательности!
В сборнике немало сказок редких и даже таких, которые ранее не были известны науке. Интересны и некоторые исторические предания.
Составители стремились представить читателю все разновидности сказки.
Читатель найдет здесь сказки волшебные и героические. В них действуют не только люди, но и необыкновенные существа, вроде Кащея или Змея, и даже волшебные предметы, вроде дубинки-самобойки или неистощимого кошелька-самотряса. Герой этих произведений преодолевает множество преград, побеждает всех врагов и в конце концов в награду за свои подвиги получает трон или невесту, а чаще и то и другое.
Особое место в жанре сказки занимает сказочная повесть. Она нечасто попадает в книги, и ее плохо знают. В сказке «Соловьев и Воронов» нет ни чудовищ, ни волшебников, вообще нет ничего чудесного. Все события совершаются без вмешательства сверхъестественных сил. Действие происходит то в Новгороде, то в Америке, а среди персонажей — не только традиционный купец, но и банкир. Это нравоучительное и авантюрное повествование, которое с полным правом можно назвать народной книгой, народной беллетристикой, очень напоминает анонимные рукописные повести Петровского времени.
В бытовых (или новеллистических, сатирических) сказках события развертываются в обыденной обстановке и во времена, не столь отдаленные от нас. Герои этих сказок — поп, барин, солдат, работник, бедный мужик. Чудесного встречается здесь немного. Скорее встретишь тут пародию на чудесное, на веру в сверхъестественное. Когда какой-нибудь солдат несет на спине мешок, в котором сидит поп, убежденный, что это ангел возносит его на небо, — разве это не пародия, не насмешка над верой?
Представлены в сборнике и детские сказки. Обычно в сказках для детей действуют животные — лиса, волк, заяц, коза, петух. И сказки эти так ловко построены, что их очень легко запомнить. Один эпизод намертво присоединяется к другому, перестановки здесь, в отличие от волшебных сказок, почти невозможны. Докучные, или бесконечные, сказки особенно любят самые маленькие. Незатейливые по содержанию, они незаметно, в игре, развивают мышление, развивают чувство языка и, несомненно, чувство формы.
В былые годы, когда сказку записывали от руки, уже в самый момент записи собиратель делал, порой даже неосознанно, какие-то коррективы: не замечал и не отмечал оговорок рассказчика, разных заминок в речи. Теперь магнитофонная лента бесстрастно регистрирует всё это: «Вот, значит, что жена и говорит, то есть муж и говорит…»
Создается новая проблема. При абсолютно точном воссоздании на бумаге потока устной речи нередко ощущается какая-то корявость, косноязычность, то, Чего нет в живом исполнении, когда слово сопровождается жестом, мимикой, получает особую интонационную окраску.
Петр Тимофеев очень хороший мастер сказывания, он остроумен, его диалоги сочны, в сказках много прекрасных подробностей, психологических тонкостей. Но в иные дни он был, как говорится, не в форме. И тогда появлялись бесконечные «вот», «значит», «так сказать».
«Вот встретились мужик с попом. И разоспорились. Мужик и говорит:
— Поп, я твоих собак накормлю, а ты моих ребят не накормишь.
Вот. Поп и говорит:
— Ну, не может быть.
Вот. Ну вот, значит, что? Вот, значит, поп берет…»
Выделенное курсивом мы позволили себе вычеркнуть. Решение не бесспорное. Но в данной книге, которая не является научным изданием, подобное минимальное редактирование все-таки представляется целесообразным.
Приведены к литературным произносительным нормам общерусские диалектные формы: «если» (вместо «еслиф»), «караул» (вместо «каравул») и т. п. Устранены северорусские диалектизмы — оканье («робота», «корман», «росстрелять» вместо «работа», «карман», «расстрелять»), «и» на месте старого этимологического «ятя» («всих», «писня» вместо «всех», «песня»), особенности севернорусского склонения и спряжения («в избы» вместо «в избе», «начинав» вместо «начинает») и т. д. и т. п.
Однако, чтобы у читателя не пропало ощущение народной разговорной стихии, некоторые неправильности, отклонения от норм литературного языка сохранены. Всё, что имеет отношение к стилю сказки, к манере рассказчика, все элементы художественной формы, лексика, синтаксис передаются без всяких изменений. Следует помнить также, что речь современного деревенского человека крайне пестра. Рядом стоят «аль» и «или», «куды» и «куда»; в очень небольшой сказке Тимофеева в трех случаях употреблена литературная форма «ребята», в двух — диалектная «робяты».
Эта книга не рассчитана на детей, хотя здесь и помещено несколько детских сказок. Она адресована тем, кто
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (72) »