- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »
Евгений Кирюшин Сон уходящего дня
Бесится с жируИ ангел шестой Громогласной трубой Зажег в ее сердце пожар. От сердца сквозь взгляд Подсознания сад Овеял отравы угар.
Ты снова встаешь И бумагу кладешь Под пение карандаша. Но строки плывут, По коленям бегут, Сползая с листа не спеша.
И "месяц златой", Что воспет был тобой Глядит палачом свысока. Пыль звезд в темноте, Что светила тебе, Под стать только дну дуршлага.
А небо, взгляни, Пока солнце в тени, Свисает клочками тряпья. Твой "месяц нагой", Разогнувшись дугой, Вибрирует будто змея.
Ты плачешь, мой друг. Не снести горьких мук. Желаешь ты все возродить. Но конь твой убит И талант твой висит Иглою продернут на нить.
Под дрожь проводов Меж когтей городов Уносишься темной стрелой. Устами преград, Новоявленный Ад Хохочет во всю над тобой.
От смога дождей, Светляков-фонарей, Рыдая, прокатишься "вскачь", И скажут лениво, Мол, бесится с жиру. Но жир этот больно горяч.
Бели
Плеснулась осень в лета середину, Всегда спокойной средней полосы Повыжгло солнце на полях седины Все в ожидании неведомой грозы.
Жжет и палит "тропическая осень" Грудь защемил пылающий гранит И с вышиной кипящих жаром сосен Безводный гром, охрипший, говорит.
Покрыли день сухого дыма бели Неужто небо начинает тлеть? Надежды, как березы пожелтели, Хотя не время им еще желтеть.
Бригадир
Седовласый и розоволицый Бригадир остужает накал. Стаж свой начал немного за тридцать. В жизни много всего повидал.
На работе учитель он мудрый. Не свернуть с трудового пути. А внучек его панк рыжекудрый, Молодой еще. Все впереди.
Он его по головке погладит, Пожуривши по-дедовски — слышь? — Распатлатый ты мой волосатик. Ты к работе не больно спешишь.
Чудаки вы мои дорогие! Вас, щенков только Я и кормил. На копейки мои трудовые Твой отец тебе шахту купил.
Так с семьею любимой за чаем, Всю округу пригнавши во двор, Разговаривал, ром попивая, Уголовник по кличке Бугор.
Букет у лета
Я отберу букет у лета, Напитанных сияньем трав. Кувшин украшу на столе. И, где-нибудь, в дождливом ноябре, От городских невзгод устав, Я сяду у стола, за полночь, где-то. Вином пурпурным душу освежу, Зажгу свечу и лето приглашу. Снаружи стекла будет ночь атаковать. Я буду мирно засыпать, Завороженный летней лаской. На золотистых травах сказку, Родную с детства узнавать.
Быстро. Ноябрь за окном
Ноябрь за окном и вьюга. Зима, ты рано началась. И не колеблют ветры юга С прошедшим порванную связь.
Но в полутьме я вижу лица, Тех, что теперь уже не те. Они способны только сниться В домашней теплой темноте.
Как быстро прежнего не стало, Что новым было так давно. А я остался тем же самым, Как стародревнее кино.
Вальс Мироздания
Пою я былину теплу предзакатной сосны, Дрожащему воздуху у разогретой дороги, Где сводятся рельсы в напитанной жаром дали Иду босиком по камням, но не колются ноги, И мысли ясны
Аллилуйя — вальс мирозданья. Оранжевым сном опьяневшей цветеньем земли, Блаженном и вечном спокойствием полусознанья Пою я былину теплу предзакатной сосны.
Ветер перемен
Город строится Город рушится Запоздалой весны капели Не погасят пожарищ блики На пожарищах встанут шпили. А у многих в карманах фиги, А у многих в карманах водка, Чтобы выпили и запели Про болотную зелень "баксов". Только плачут в окладах лики Только плачут отцы и вдовы. Страшной карой "грозят" поэты. Словно Нигер, натертый ваксой, Петр Первый на куче мусора. И вороны меж ляжек роются. Что, старик, окосел от ужаса? Город строится, город рушится.
Вечерний город опьянел от дум
Вечерний город опьянел от дум, По листьям взгляд сползает серой мышью, А в голове твоей один лишь шум, Один лишь шум уснувшего затишья
Нарушит крик молчанье. Ну и пусть В вечерней мгле застынет его эхо, В глазах твоих видна одна лишь грусть Одна лишь грусть растаявшего смеха.
Смывает время твердость старых стен, Ни чтешь минут и проплывают годы. А посмотри, вокруг один лишь плен Один лишь плен безвременной свободы.
Все, что ушло у памяти в сети, Добыча снов поблекнувшего цвета. Один лишь холод жив в твоей груди, Один лишь холод прожитого лета.
Вечерня
Я весь на зыби островка, Который, вот недавно был водою. Теплеют световые облака, Еще вчера казавшиеся тьмою, Все те же, но как-будто пронзены, Лучей Восточных розовой струею. Восторгом летним вновь обагрены.
Мой взгляд прикован к бронзе Царских Врат. Вот вечность выплывает из мгновенья. Глотая стен сосновый аромат, Сорастворяясь с ладана куреньем, С Пришедшим от Востока льюсь в закат.
Я чувствую, не зная, что сказать, Вся суть растворена вокруг незримо. Ее я знаю, объяснить не в силах… …Живая Солнечная Гладь Под куполом пространство затопила!
Возвращение вперед
И снова уходит, и знаю надолго, Оставив тоску, изнутри пустоту. "Останься" — кричу безнадежно вдогонку, Пытаясь поймать в отраженьи звезду.
"Привет" — говорит мне прохожий — "вот малость Хлебни на дорогу, ты вроде не пьян." В плече ему ткнулся — "Вся жизнь поломалась". А он мне ответ: "Почини лучше кран".
И снова один, я лениво пытаюсь Услышать хоть что-то в чужой тишине. Опять на предутренний зов возвращаюсь Того, кто сказал нам: "Придите ко Мне."
Волчья Вера
Его церковь — кабак, А иконы — глаза потаскух. Его сердце наждак И лицо беззаботно спокойно. Его вера — игра. Чудо — дикого хищника нюх Будто пламя костра, Он хранит эту веру достойно Презирает он страх, Пробираясь по чаще толпы. Не считает, что прав И не жаждет себе оправданья. В нем болотный огонь Жжет горячую твердость стопы. Он испытывал боль! Он не верит в свое наказанье.
Волчья вера верна? Для него уж другой не дано. Даже смерть не страшна! Как колдун, призывающий беса, Верит в помощь себе, Хотя пламя уже доползло К искривленной
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »