- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (78) »
умирает Папа, лежит на своем смертном ложе и уже практически мертвый, и вопреки этому Ма хочет хороший бифштекс, хочет обрести в Дени последнюю человеческую надежду, его деятельное сочувствие Па тонкий и бледный, у его ложа белоснежные простыни и мне кажется, что он уже покойник - В сумерках мы спускаемся вниз и как-то добираемся до лавки мясника в Бруклине на одной из улиц где-то в Флэтбуше - Боб Донелли уже тут и вся его кодла тоже, все без шляп и с хулиганским видом - Теперь в глазах Дени появляется искорка - он уже представляет себе возможность сделать хитрый финт и зажать часть маминых денег, в лавке он покупает мясо, но я вижу как он мухлюет со сдачей засовывает деньги себе в карман и уже прикидывает как ему обмануть ее доверие, ее последнюю веру - Она надеется на него, от меня больше нет толку - А потом мы где-то блуждаем, домой не идем и забредаем на Речной Флот, глазеем на гонки катеров, а потом почему-то должны проплыть вниз по течению по холодным бурным и опасным водам Достаточно "длинные" катера подныривают прямо под плоты, выныривают с другой стороны и оказываются у финиша, но вот у одного гонщика (по имени Дарлинг) катер коротковат и застревает под плотом так что не вытащить- тут его судьи и зацепили[3].
Я оказываюсь служащим Речного Флота, в передних рядах, отдается команда и мы плывем по реке, к ждущим нас мостам и городкам,. Вода холодна и течение ужасно быстрое но я плыву и рвусь вперед. "Как же меня занесло сюда?" думаю я. "И как же мамин бифштекс? Что Дени Бле сделал с деньгами? Где он сейчас? О у меня нет времени поразмыслить над всем этим!" Внезапно я слышу как с лужайки около стоящей на берегу церкви Святого Людовика Французского дети выкрикивают послание для меня, "Эй, твоя мать в сумасшедшем доме! Твой отец умер!" и я понимаю что произошло но ведь я служу в Армии, я плыву и мне никуда не деться от противоборства с холодной водой, и остается только горевать, горевать, в туманном скудном ужасе этого утра, как же мучительно ненавижу я себя, и все же уже слишком поздно и мне становится лучше, но я по-прежнему чувствую себя эфемерным, нереальным, неспособным сконцентрировать свои мысли на чем-нибудь, даже неспособным по-настоящему горевать, да что там, я чувствую себя слишком по-дурацки чтобы мучиться по-настоящему, короче я не понимаю что и зачем я делаю, просто знаю что это приказано мне Армией, и Дени Бле сыграл со мной дурную шутку в конце концов, может чтобы отомстить, но скорее всего он просто решил стать законченным вором и это был его шанс
... И хотя шафрановая морозная мудрость блистающих на солнце ледяных шапок этого мира так близка, О какими одержимыми дураками можем мы быть, я добавляю приписку к большому полному любви письму, которое уже много недель пишу матери:
Не отчаивайся, Ма, я буду заботиться о тебе всегда, когда тебе это понадобиться - ты только крикни... Я здесь, я плыву по реке тягот, но я умею плавать - Никогда даже на минуту не думай, что ты осталась в одиночестве.
За 3.000 миль отсюда она прислуживает больной родне.
Одиночество, одиночество, как отплатить тебе?
6
Это сводило меня с ума - О везденесущая самайя но шатун ты можешь следом пытить трескучий шумник, лошаденок, опустошенной распустошенности побеглец, выпустоши себе дорожку - Песня всего изжираемого меня часть рельсования тащи свои рогалики - ты тоже можешь немного зеленеть и летать бросыпаясь в луннохреновой соли в потоке приход-ночи, свингуя на краю лужайки, катя валун-Будду через изломанную гримасу западно-тихоокеанских туманов - О ничтожная ничтожная ничтожная человеческая надежда, О заплесневелое твое треснутое твое зеркало дрожи па к а ваталака- и еще осталось Дзиньк.[4]7
Каждый вечер в восемь часов смотрители со всех горных вершин Национального Парка Маунт-Бэйкер начинают болтать о том - о сем по радио - У меня тоже есть свой приемник - Пакмастер, я включаю его и слушаю. В одиночестве это уже большое событие "Он спросил, идешь ли ты спать, Чак" "Знаешь, что он делает, этот Чак, выходя на дежурство? - находит себе удобное местечко в тени и заваливается там спать". "Ты сказал Луиза?" " - Нуу, не знаааю" " - Ну, теперь мне всего-то осталось ждать три недели- ". " - прямо на 99-ю - " "Слышь, Тэд?" "А?" "А как ты умудряешься выпекать в печке эти, э-э-э, сдобы?" "Подбрасывай дровишек почаще да пеки". "У них одна дорога и она ээ опоясывает все мироздание - " "Ага надеюсь да - все равно буду ждать". Бззззззззз бзкххх - долгое задумчивое молчание молодых смотрителей. "Чего правда твой кореш собирается сюда за тобой залезть?" "Эй, Дик - эй, Студебекер - " "Просто подкидывай дров, она и не остынет - " "Ты что, собираешься платить ему те же бабки, что до смены?" "Да но три четыре ходки за три часа?" Жизнь моя - безумная бесконечная сказка длящаяся без начала и без конца как Пустота - как Самсара - Тысячи воспоминаний приходят волнами целый день, приводя в смятение мой бессонный разум почти мускульными спазмами ясности и сожаления - Напеваю с нарочитым английским акцентом "Лох Ломонд", пока вскипает мой вечерний кофе в холодных розоватых сумерках, и мне сразу вспоминается Новая Скотия, 1942 год, когда наш потрепанный корабль пришел в порт из Гренландии и все получили по увольнительной на ночь, Закат, сосны, холодный полумрак, потом восходящее солнце, дрожащий радиоголос Дины Шор из воюющей Америки, и как мы надрались, как скользили и падали, как радость била ключом в моем сердце и взрывалась дымя в ночи, ведь я почти дома, в возлюбленной Америке моей - холодный собачий рассвет И почти одновременно из-за того что переодеваю штаны, вернее поддеваю еще одни на время завывающей ночи, я вспоминаю удивительную эротическую фантазию, пришедшую мне в голову ранее этим днем, читая ковбойскую книжку о разбойнике, похитившем девушку и трахающем ее наедине в поезде (не считая одной старушки) который (эта старуха теперь в моих мечтах спит на сиденье, пока я - старый тертый мексиканский мужик, заталкиваю блондинку стволом ружья в мужское отделение и она не может ничего поделать кроме как (ясно дело) царапаться (она любит благородного убийцу и я старый Эрдуэй Мольер, кровожадный ехидный техасец разрубавший в Эль-Пасо быков напополам и отвлекавшийся только на то, чтоб еще подстрелить и парочку людей вдобавок) Я запихиваю ее на сиденье, становлюсь на колени и так ее обрабатываю, прямо как на французских открытках, что она закатывает глаза и приоткрывает рот что она не выдерживает и любит этого нежного бродягу до того что по собственному добровольному безумному порыву- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (78) »