бывшее когда-то пиджаком) затрепанный клочок грязной бумаги…
Крякин демонстративно отвернулся, показывая тем, что беседу продолжать он не намерен. Но гражданин не успокаивался. Засунув обратно свою «ксиву», спросил:
— Ну, ты — Крякин или не Крякин?!
— Попрошу, во-первых, на «вы»… Да, я — товарищ Крякин.
— Так ты… вы ж со мной почти по одному делу проходили! Об уничтожении рыбы в нашей речке — в Суслянке… Аккурат я попался тогда в третий раз, что рыбу глушу взрывами. И только меня арестовали на берегу, шашки толовые у меня все забрали тогда, лодку опять же… А тут и ты влип…
— Как это «влип»?! Попрошу выбирать выражения!
— Ну, засыпался… Засекли тебя… Помню еще, с меня снимали допрос, а к следователю вошел прокурор и говорит: «Что мы будем делать с этим Крякиным? Ведь он всю речку отравил!» Во как! Не то что я там каких-нибудь полторы тонны рыбешки оглушил, а тут — сразу: рыба в реке сдохла полностью! Это ты отходы с твоего производства приказал спустить в реку. Размах-то какой! Сколько дали?
— Чего дали? — Крякину очень не хотелось разговаривать с этим типом, но не задать этого вопроса он уже не мог…
— «Чего-чего»… Ну, судили же тебя небось?
— Нннет…
Гражданин присвистнул.
— Вот это — да… Как же ты так устроился? Я ведь помню: меня уводили из прокуратуры, а тебя туда привезли… или ты без конвоя, сам пришел?..
— Сам… я это… штраф заплатил, — смущенно сказал директор. — Пять тысяч рублей…
— Новыми деньгами? (Крякин кивнул головою; браконьер присвистнул еще раз.) Вот это — да!.. Откуда ж у тебя такие деньги?
— При чем тут я? Завод заплатил…
— Еще хлеще! За казенный счет, значит… Здорово!
Трудно поверить, но Крякину совестно было теперь смотреть в глаза этому проходимцу. И почтенный директор отвернулся, сделав вид, будто интересуется тем, что происходит за пыль-ным окном, выходящим на перрон… А браконьер тоже о чем-то, видать, задумался, насупив брови и почесывая грязными пальцами в не менее грязной своей шевелюре. Затем он сказал:
— Слушай, директор, давай так сыграем: возьми меня к себе на завод ну, в штат, как у вас говорят… Хоть вахтером или разнорабочим… А я тебе буду ловить рыбку… Безусловно, сам попользуюсь малость… И тебя не обижу. Могу даже продавать на базаре, что мы с тобой наловим. Деньги — тоже пополам. А от тебя требуется только прикрывать меня от этих всех рыбнадзоров, милиции, прокуратуры и так далее… Раз у тебя такие связи и все сходит с рук, так какого ж черта мы это будем упускать? По рукам? А? А?..
Крякин испуганно озирался: не слышит ли кто-нибудь этой странной беседы?.. Затем директор оставил на столе деньги, сумма которых значительно превышала цену выпитого и съеденного им, и потрусил к дверям… Браконьер, однако, не отставал. Пытаясь догнать Крякина, он повторял все громче и громче:
— Нет, ты обдумай, что я сказал!.. Слышишь, директор? Мы за счет этой рыбы во какую житуху организуем! Раз тебе позволяют губить цельную реку, так в чем же дело? А? А?..
Но директор поднажал и вырвался на перрон. Бывший арестант сильно отстал теперь. Он еще вопил что-то вдогонку. Однако ему скоро стало ясно, что сделка не состоится…
Крякин с облегчением вскочил на подножку вагона: через три минуты поезд должен был увезти директора отсюда. Неожиданное испытание осталось позади… Вот только мысли о гибели всего рыбного населения в чистой речке тревожили теперь Крякина. Но это ненадолго: наш директор привык уже к таким думам и соображениям. Не впервой!