Босса.
Его фигура, которую она про себя называла «могучей», как и его разум, грозно поднялась из-за стола.
— Продолжай смотреть мне в глаза! — Она и так усердно, не отвлекаясь, в них глядела. — Ты не догадалась, что он ждал от тебя взятки… но не привычным образом? — Не раскрываясь пред ней до конца, он подумал, что пора уж, быть может, с одиночеством холостяцким покончить. — Этот чиновник, учти, не последняя инстанция.
— Но начальная, первая… от которой многое зависит.
— Других бюрократов атаковать мы будем с тобой вместе!
«Мы будем с тобой вместе…». Эти слова советницу потрясли. То была с её стороны не алчность, не материальная заинтересованность, а бескорыстность любви. Цель жизни всё определенней приближалась к осуществлению.
Других ближайших «личных» помощников их нескрываемое сближение озаботило. В негативном смысле… Юрист-теоретик и адвокат принялись с неестественным возбуждением и старанием нагружать Босса идеями и предложениями. Он не без внимания их выслушивал, чтобы удостовериться, что советы эти ему не нужны. Он и раньше доверял собственной голове больше, чем их точкам зрения. Это не касалось врача, опыт и талант которого чрезвычайно ценила мама. Она и порекомендовала его сыну: — Он создаст рядом с вашими многочисленными кабинетами, источниками усталости и болезней, Храм медицины. У него есть опыт аналогичных созданий. Но считай его не обыкновенным врачом — врачей много! — а Целителем с большой буквы. Для Храма, который будет сберегать ваше здоровье, я придумала имя: «Протянутая рука». — Протягивать руку помощи или спасения мама считала основным предназначением медицины. И своим тоже… — Будем считать что «Протянутая рука» — это репетиция к появлению «Дома доброты и покоя». — Советница не упускала случая напомнить, что решающее событие впереди… Мамины пожелания обретали для Босса силу законов. Самое просторное и привлекательное из служебных помещений незамедлительно отдали «Руке», протянутой навстречу страждущим. А Целителю тут же, еще при маминой жизни, Босс стал доверять безгранично. В один из дней Целитель попросил тайной аудиенции. И Босс без промедленья откликнулся, отменив на время всё остальное. — Хочу поделиться с вами… — Пожалуйста! — Меня волнует ваша советница. — Она волнует, как выяснилось, многих мужчин. — Я в пациентках женщин не вижу. А вот её внешний вид… Она угрожающе изменилась. Вы не замечаете? — Это объяснимо. Мы вместе пробиваем её проект, — и она предельно устала. — Вместе пробиваете? Но взгляните на себя и на неё! Вы как были богатырем, так им и остались. Она же болезненно осунулась. Если б я видел в ней женщину, то отметил бы, что она, красавица, даже поблекла… Ведь я придирчиво слежу, как мне и поручено, за каждым из вас. И за каждого отвечаю. Проворонить опасное заболевание — для меня грех непрощаемый. Лучше уж перестраховаться… У неё и наследство опасное: оба родителя скончались в сравнительно молодом возрасте. И оба, вновь подчеркну, от онкологической напасти. — Вы подозреваете… — К Целителю он обращался как равный, на «вы». — Хочу проверить… Вникнуть в её состояние, используя новейшую аппаратуру, которую вы приобрели для нашей «Протянутой руки». Не мешает и мне самому успокоиться. «Чтобы гарантировать безопасность другим, надо самим её обрести!», — повелели недавно вы. Кстати, вы повелели испытать ту аппаратуру сперва на нас, особо к вам приближенным. А после и на остальных тоже. Коли будут проверять всех, ваша советница ничего не заподозрит! «Повелели» он произнес дважды с намеком на иронию. Шутить, беззлобно иронизировать для здоровья, по его мнению, было полезно. — Отучитесь раздражаться и злиться, — советовал он пациентам. — Но поскольку отучиться нервничать невозможно, поддавайтесь своим эмоциям в исключительных случаях. — Казалось, для него и наступил, в какой-то мере, тот случай. — Вообще же совсем не умеют нервничать бессердечные люди. — Делился он с пациентами. — Вы же к ним не относитесь? Босс тоже занервничал: тревога касалась её… Которую он всё уверенней представлял себе не советницей, а спутницей. Спутницей своей жизни… С предложениями Целителя он согласился. А после пристально уставился в зеркало, — ему неловко было выглядеть богатырем на фоне тревожных подозрений Целителя. Неуместной показалась и шутка по поводу покоренных ею мужчин. Пусть это и было на самом деле…
В «Протянутую руку» пригласили и медсестер. Целитель привычному «медсестра» предпочитал слово «сестра»: — Так звучит мягче, душевнее. А еще ближе мне понятие «старшая сестра». Потому что я обожал свою старшую сестру. К медицине она имела отношение лишь как тяжко больная… Она воспитала меня. Но, как и ваша мама, ушла из жизни. Значит, не всегда я умею излечивать. А пытался её вернуть… Еще как пытался! Старшей сестрой и звалась помощница Целителя, создавшая вместе с ним — при заботливой помощи Босса — медицинский Храм. — Символично, что испытывать бесценную аппаратуру мы начнем с самих себя, — повторил Целитель. … Вскоре после того, как испытания те закончились, Босс с оглядкой, почти крадучись, вошел в «Протянутую руку» и направился к старшей сестре. — Моя просьба секретна. Это именно просьба, а не приказ. — Для приказов у меня есть главный врач. Целитель, как вы его называете, — пояснила она. Кроме главного врача, в Храме исполняли свой долг и другие доктора, которых целителями не величали. — Понимаю: без разрешения Целителя моя просьба может повиснуть в воздухе. Но знаю, что он отправился за новыми препаратами и сегодня уже здесь не будет. А мне до боли не терпится узнать… Слово «боль» насторожило старшую сестру, ибо могло вплотную относиться к её профессии. — Что вас волнует? Что у вас болит? — Что волнует? Результаты обследования моей советницы. Я только взгляну, если вы мне разрешите, — и всё останется между нами. Его могучесть превратилась в тихую детскость. — Об этом я имею право вам сказать. Так как с ней почти всё в порядке. Ничего серьезного… А «почти» потому, что абсолютно здоровых я не встречала. За исполнение своих просьб ребенок бывает благодарен до слёз. И у Босса на щеке притулилась слеза. Он направился к двери. Потом вернулся… — А с результатами своего обследования я могу ознакомиться? — У всех ваших помощников что-нибудь да обнаружилось: безупречно здоровых, повторюсь, я не видала. Целитель направил результаты обследований другим своим помощникам: знатокам разных сфер медицины. И только ваше
Других ближайших «личных» помощников их нескрываемое сближение озаботило. В негативном смысле… Юрист-теоретик и адвокат принялись с неестественным возбуждением и старанием нагружать Босса идеями и предложениями. Он не без внимания их выслушивал, чтобы удостовериться, что советы эти ему не нужны. Он и раньше доверял собственной голове больше, чем их точкам зрения. Это не касалось врача, опыт и талант которого чрезвычайно ценила мама. Она и порекомендовала его сыну: — Он создаст рядом с вашими многочисленными кабинетами, источниками усталости и болезней, Храм медицины. У него есть опыт аналогичных созданий. Но считай его не обыкновенным врачом — врачей много! — а Целителем с большой буквы. Для Храма, который будет сберегать ваше здоровье, я придумала имя: «Протянутая рука». — Протягивать руку помощи или спасения мама считала основным предназначением медицины. И своим тоже… — Будем считать что «Протянутая рука» — это репетиция к появлению «Дома доброты и покоя». — Советница не упускала случая напомнить, что решающее событие впереди… Мамины пожелания обретали для Босса силу законов. Самое просторное и привлекательное из служебных помещений незамедлительно отдали «Руке», протянутой навстречу страждущим. А Целителю тут же, еще при маминой жизни, Босс стал доверять безгранично. В один из дней Целитель попросил тайной аудиенции. И Босс без промедленья откликнулся, отменив на время всё остальное. — Хочу поделиться с вами… — Пожалуйста! — Меня волнует ваша советница. — Она волнует, как выяснилось, многих мужчин. — Я в пациентках женщин не вижу. А вот её внешний вид… Она угрожающе изменилась. Вы не замечаете? — Это объяснимо. Мы вместе пробиваем её проект, — и она предельно устала. — Вместе пробиваете? Но взгляните на себя и на неё! Вы как были богатырем, так им и остались. Она же болезненно осунулась. Если б я видел в ней женщину, то отметил бы, что она, красавица, даже поблекла… Ведь я придирчиво слежу, как мне и поручено, за каждым из вас. И за каждого отвечаю. Проворонить опасное заболевание — для меня грех непрощаемый. Лучше уж перестраховаться… У неё и наследство опасное: оба родителя скончались в сравнительно молодом возрасте. И оба, вновь подчеркну, от онкологической напасти. — Вы подозреваете… — К Целителю он обращался как равный, на «вы». — Хочу проверить… Вникнуть в её состояние, используя новейшую аппаратуру, которую вы приобрели для нашей «Протянутой руки». Не мешает и мне самому успокоиться. «Чтобы гарантировать безопасность другим, надо самим её обрести!», — повелели недавно вы. Кстати, вы повелели испытать ту аппаратуру сперва на нас, особо к вам приближенным. А после и на остальных тоже. Коли будут проверять всех, ваша советница ничего не заподозрит! «Повелели» он произнес дважды с намеком на иронию. Шутить, беззлобно иронизировать для здоровья, по его мнению, было полезно. — Отучитесь раздражаться и злиться, — советовал он пациентам. — Но поскольку отучиться нервничать невозможно, поддавайтесь своим эмоциям в исключительных случаях. — Казалось, для него и наступил, в какой-то мере, тот случай. — Вообще же совсем не умеют нервничать бессердечные люди. — Делился он с пациентами. — Вы же к ним не относитесь? Босс тоже занервничал: тревога касалась её… Которую он всё уверенней представлял себе не советницей, а спутницей. Спутницей своей жизни… С предложениями Целителя он согласился. А после пристально уставился в зеркало, — ему неловко было выглядеть богатырем на фоне тревожных подозрений Целителя. Неуместной показалась и шутка по поводу покоренных ею мужчин. Пусть это и было на самом деле…
В «Протянутую руку» пригласили и медсестер. Целитель привычному «медсестра» предпочитал слово «сестра»: — Так звучит мягче, душевнее. А еще ближе мне понятие «старшая сестра». Потому что я обожал свою старшую сестру. К медицине она имела отношение лишь как тяжко больная… Она воспитала меня. Но, как и ваша мама, ушла из жизни. Значит, не всегда я умею излечивать. А пытался её вернуть… Еще как пытался! Старшей сестрой и звалась помощница Целителя, создавшая вместе с ним — при заботливой помощи Босса — медицинский Храм. — Символично, что испытывать бесценную аппаратуру мы начнем с самих себя, — повторил Целитель. … Вскоре после того, как испытания те закончились, Босс с оглядкой, почти крадучись, вошел в «Протянутую руку» и направился к старшей сестре. — Моя просьба секретна. Это именно просьба, а не приказ. — Для приказов у меня есть главный врач. Целитель, как вы его называете, — пояснила она. Кроме главного врача, в Храме исполняли свой долг и другие доктора, которых целителями не величали. — Понимаю: без разрешения Целителя моя просьба может повиснуть в воздухе. Но знаю, что он отправился за новыми препаратами и сегодня уже здесь не будет. А мне до боли не терпится узнать… Слово «боль» насторожило старшую сестру, ибо могло вплотную относиться к её профессии. — Что вас волнует? Что у вас болит? — Что волнует? Результаты обследования моей советницы. Я только взгляну, если вы мне разрешите, — и всё останется между нами. Его могучесть превратилась в тихую детскость. — Об этом я имею право вам сказать. Так как с ней почти всё в порядке. Ничего серьезного… А «почти» потому, что абсолютно здоровых я не встречала. За исполнение своих просьб ребенок бывает благодарен до слёз. И у Босса на щеке притулилась слеза. Он направился к двери. Потом вернулся… — А с результатами своего обследования я могу ознакомиться? — У всех ваших помощников что-нибудь да обнаружилось: безупречно здоровых, повторюсь, я не видала. Целитель направил результаты обследований другим своим помощникам: знатокам разных сфер медицины. И только ваше
