Выпивающий контингент исчез — видимо, в поисках бодрящего, чтобы залить чем-то стресс и во всех деталях обсудить происшедшее ЧП. Вездесущие бабушки, однако, еще стояли разрозненными группками, ахая, охая и перебивая одна другую. Участковый Костя был там же.
Сергей подошел ближе, на ходу кивнув участковому. Тот ответил молчаливым кивком. Тела уже не было.
— Ну и что же, товарищ старший лейтенант, увезли?
— Да ладно вам со «старшим лейтенантом», Сергей Михалыч, — буркнул участковый. Телешов улыбнулся: действительно, не так уж и давно сидел Костя Гриценко за партой в его классе.
— Ну ладно, Костя. Я из чистого уважения — ты ведь, как-никак, при исполнении. Так увезли?
— Увезли. Все сделали, как майор велел. — Участковый помолчал. — На части едва не развалился Ромео, когда в мешок укладывали…
— Так ты все-таки думаешь, что это был Ромео?
Костя посмотрел в сторону.
— Да это я так, по инерции. Все же хором: «Ромео, Ромео…» А трупом его называть… Я слово это не люблю.
— Все хором «Ромео», а ты сам как считаешь? Ромео это был или нет? Гамашу ты, скажем, поверил?
— Поверил, не поверил… Ну, допустим, поверил. В то поверил, что видели Ромео вчера…
— Я, например, его позавчера видел. И разговаривал даже.
— Ну вот. Видеть его видели. Одет труп… Одето тело было тоже, вроде, в его одежонку.
— На пальце обручальное кольцо было, Костя. Из бомжевой публики один Ромео с ним ходил.
Старлей кивнул.
— Я это тоже заметил. И вот, вроде бы, по всем этим признакам получается, что Ромео… Но и глазам своим, Сергей Михалыч, не верить я тоже не могу.
Он закурил и, не глядя на собеседника, продолжал:
— Я ведь кое-какие вещи тоже видел. По службе. При двух эксгумациях присутствовал. Зрелище — сами представляете. — Костя помолчал. — Но и те… свежее смотрелись. Чтобы за день такое с телом произошло — не верю, не понимаю.
Он ткнул большим пальцем куда-то за спину.
— Вон, майор-убойщик, он специалист. Вот пусть он этот кроссворд и решает.
Телешов вспомнил, о чем хотел спросить участкового.
— Слушай, Костя, а телефон майор никакой не оставил?
Участковый хмыкнул.
— Не то что оставил — в руку всунул самолично. Три номера целых — рабочий, сотовый и даже домашний. Приказал звонить сразу же, если что новое обнаружится.
— Озаботился всерьез… С чего? Кажется, не первого бомжа в морг повезли.
— Не первого. И не последнего, — сумрачно заметил участковый. — Но случай, сами согласитесь, совсем из ряда вон…
— Поделиться телефонами можешь?
Костя смутился:
— Извините, Сергей Михалыч, не могу, это дело служебное. Да вам-то зачем?
— Ну, это скоро выяснится, зачем или незачем. Ладно, тогда в случае чего я тебе позвоню, идет?
Костя оживился. Неловкость ситуации разрядилась сама собой.
— Это в любое время. Я серьезно, хоть ночью. И работа у меня такая, и для вас, сами понимаете… В общем, в любое время.
Они пожали друг другу руки, и Сергей направился в сторону дома. Он неторопливо шел по вымощенным дорожкам, стараясь как можно дальше держаться от тронутой желтизной разносортной травы, местами доходившей ему до пояса. Там и сям попадались вытоптанные вездесущими выпивохами полянки-«зеленки», детские площадки с качелями, горками и скамеечками. Дошколятская детвора с визгом развлекалась, катаясь с горок на кусках картона, молодые мамы читали книги с яркими обложками, выдававшими дамские детективы, старушки по двое — по трое толковали о чем-то своем. Все явно наслаждались теплым, почти летним солнышком.
И все-таки что-то было не так. Чего-то во всей этой идиллии не доставало. Внезапно Телешов понял.
Не было видно никакой живности. В такой погожий денек — да, собственно, и в любой другой — здесь обязательно крутилось бы несколько бродячих собак в поисках развлечений или еды, а поближе к домам сидели или прогуливались бы кошки. А сейчас — никого, ни одной четвероногой души. В глаза это не бросалось, но стоило лишь обратить на этот факт внимание, как все начинало приобретать иной, зловещий смысл.
Уже подходя к дому, Сергей увидел соседку. Она буквально тащила на поводке свою таксу. Бедняга упиралась всеми четырьмя лапами, тихо скулила и жалобно посматривала в сторону дома.