тащил ее куда-то в сторону от дороги.

Как раскаивалась она в том, что не позволила Антонио проводить себя, даже не взяла с собой Титана! Они защитили бы ее, а теперь она совсем одна.

Борьба была бесполезна, кругом, куда ни глянь, – глухая лесная чаща.

– Здесь, красотка, – заявил похититель, – здесь ты скажешь, любишь ли ты меня; здесь ты станешь моей по доброй воле или насильно.

– Негодяй! – крикнула Хулия. – Нет, нет и тысячу раз нет!

– Кто же поможет тебе? – продолжал тот, сжимая ее в своих железных объятиях и пытаясь поцеловать.

– Бог, – в смертельной тоске произнесла девушка.

– Бог, – повторил в густых зарослях глубокий властный голос.

Похититель в страхе поднял голову, а Хулия радостно вскрикнула. Сухие ветки затрещали под чьими-то шагами, и из тьмы появился высокий человек, с головы до ног завернутый в черный плащ.

Тут похититель, который был не кто иной, как Медведь-толстосум, проявил неожиданную отвагу. Схватив Хулию за руку, он прикрыл ее своим телом и обнажил огромный нож.

Сталь сверкнула под бледным светом луны, однако незнакомец бесстрашно шагнул вперед, и живодер отступил, потащив за собой ошеломленную, растерянную Хулию.

– Оставь эту девушку, – повелительно произнес незнакомец.

Но Медведь-толстосум решил не сдаваться и, набравшись храбрости, крикнул:

– А ты кто такой, чтобы мне указывать и вмешиваться не в свои дела? Иди своей дорогой и оставь меня в покое, если тебе дорога жизнь!

– Ах! Не уходите, сеньор, – взмолилась Хулия. – Защитите меня!

– Молчи, – прорычал живодер, стиснув руку девушки.

Хулия вскрикнула от боли.

Незнакомец не стал дольше ждать. Словно тигр, бросился он на живодера, вырвал у него из рук нож и швырнул негодяя на землю, прежде чем тот успел опомниться. Медведь-толстосум вскочил и, даже не оглянувшись, пустился наутек, приговаривая:

– Господи Иисусе, спаси нас! Это сам дьявол, сам дьявол!

– Пойдем, дитя мое, – сказал незнакомец, обращаясь к помертвевшей от ужаса Хулии. – Пойдем, я провожу тебя до дому.

Сама не зная почему, девушка прониклась доверием к неизвестному ей человеку и, не произнеся ни слова благодарности, смело оперлась на его руку.

Незнакомец рассмотрел при свете луны отнятый у живодера нож и с презрением отшвырнул его прочь.

Оба молча направились к селению.

– Мы пришли, спасибо, сеньор, – проговорила девушка.

– Это твой дом, дитя мое?

– Да, сеньор. Прощайте.

Хулия отошла от незнакомца, но внезапно вернулась и застенчиво спросила:

– Как вас зовут?

Незнакомец на мгновение заколебался, но потом, как бы решившись, сказал:

– Джон Морган.

– Джон Морган?

– Да, но храни это в тайне. Прощай. – И, не произнеся больше ни слова, он быстро удалился.

IV. ОХОТНИКИ

Антонио Железная Рука взбирался по крутой тропинке в гору с такой легкостью, будто шагал по устланному коврами гладкому полу; вслед за ним весело бежали борзые. По временам он останавливался и замирал в глубокой задумчивости. Но не усталость прерывала его путь, а воспоминание о Хулии.

Вдруг псы тихонько зарычали и насторожились. Однако охотник был погружен в свои мысли и продолжал путь, не обращая на них внимания.

Собаки снова забеспокоились, и тут наконец Железная Рука очнулся.

– Эй, Тисок! Что случилось? Что с тобой, дружище? – спросил он, наклонившись к собаке.

Борзые принюхивались, повернув головы на юг.

– Что-то там происходит, – пробормотал охотник. – Эти твари никогда не ошибаются. – И он проверил, заряжен ли мушкет.

– Почем знать, может, кто из чужих заблудился в лесу. Пойти взглянуть, все равно спать уже не придется.

Антонио сжал в руке ружье, свистнул собак и ласково сказал:

– Пошли, малыши, пошли!

Собаки сорвались с места и бросились напрямик сквозь чащу, поминутно оглядываясь назад, словно желая убедиться, что хозяин следует за ними.

Первое время они бежали, не придерживаясь точного направления и беспокойно принюхиваясь. Но вот они напали на след и помчались вперед, пригнув головы к самой земле.

Теперь охотник потерял собак из виду; они скрылись среди бурелома, и только слышно было, как трещали под их лапами сухие ветки. Антонио шел следом, стараясь не отставать. Вдруг раздался неистовый лай.

– Разошлись не на шутку! – воскликнул охотник и, приготовив мушкет, со всех ног помчался туда, где заливались борзые.

Выбежав на небольшую прогалину, он сразу понял, в чем дело.

У подножия могучего гуаякана огромный бык отражал нападение Мастлы и Тисока, которые яростно скакали вокруг, пытаясь вцепиться зубами в его бока. Прижавшись крупом к стволу, бык поворачивал из стороны в сторону тяжелую голову, увенчанную мощными острыми рогами, грозя ударом, но ни на секунду не отрываясь от дерева.

Собаки увертывались от рогов и снова бросались на приступ, отчаянным лаем призывая охотника.

– Что за невидаль! – удивился Железная Рука. – Бык не бежит, а стережет дерево, словно часовой, да и псы никогда так из себя не выходили.

Обогнув лужайку, Антонио встал прямо против быка.

«Отсюда я попаду без промаха, – подумал он. – Только бы собаки оставили его на минуту в покое».

– Тисок, Мастла, сюда! – крикнул охотник. Он свистнул, и борзые, услышав знакомый сигнал, бросились к нему.

Бык, избавившись от преследования, не покинул своего поста. Напротив, он поднял голову и уставился горящими глазами на юношу.

Охотник с поразительным самообладанием вскинул мушкет и, медленно приподняв дуло, на мгновение застыл.

Сверкнула красная молния, грянул выстрел и, раскатившись по лесу, замер в глухих зарослях. Бык ринулся вперед и рухнул у ног охотника – пуля попала ему прямо в лоб. Собаки, сорвавшись с места, набросились на быка.

– Слава пресвятой деве Марии, избавившей меня от опасности, – неожиданно раздался мужской голос с вершины дерева, служившего прикрытием быку.

Охотник поднял глаза и увидел, что с дерева не без труда пытается слезть какой-то человек.

– Кто вы? Что с вами случилось? – спросил Железная Рука.

– Кто я? Неудачник, попытавшийся заняться чужим ремеслом. Не подоспей вы вовремя, мне бы конец пришел.

На человеке был охотничий костюм, а лицо его скрывалось за кожаной маской.

– Однако вы охотник? – спросил Железная Рука, указывая на его одежду.

– Нет, упаси меня бог. Я надел этот костюм просто из прихоти, и, клянусь всевышним, больше уж этого не случится.

– А что же вы сейчас собираетесь делать?

– Принести вам свою благодарность и отправиться обратно в селение, откуда мне и выходить-то не следовало.

– Ладно, идите с богом.

– Не хотите ли продать вашего быка? Ведь он ваш, раз вы его убили.

– Хочу. Цену вы,