мертв, я убил бы его сам. И тебя тоже следовало бы принести в жертву.

— Если смерть — мой удел, мастер войны, если таково желание богов, я прийму это. Но повторяю — то, что мы здесь узнали о джиидаях, не должно умереть со мной. Дайте мне, по крайней мере, возможность записать то, что я знаю, в касе корабля-мира.

Суровый взгляд мастера войны не изменился.

— Ты получишь такую возможность. Она дается тебе. Не трать ее безрассудно, как твоя наставница.

— А если поймают еще джиидаев? Будет ли продолжена наша робота по их формовке?

— Ваш домен провалил задание. Он не получит второго шанса с джиидаями. Работу над этой проблемой продолжит домен Фаат. “Значит, она никогда не будет решена”, подумала Нен Йим. Конечно, она не осмелилась сказать это мастеру войны.

— А домен Кваад? — спросила она. — “Летающие миры” болеют. Их нужно обслуживать.

Нен Йим церемонно кивнула, но в животе у нее заныло. Опять “летающие миры”, замкнутые небеса и гниющие мау лууры, и мастера, настолько погрязшие в старине, что они скорее позволят йуужань-вонгам умереть, чем задумаются о переменах.

Что ж, да будет так. Но в своем сердце Нен Йим продолжала считать Межань Кваад своей наставницей. Неизвестно, как, но Нен Йим продолжит работу, которую они начали. Она слишком важна.

И если Нен Йим должна умереть за это, она умрет. Но великая ересь будет жить.

— Я подчиняюсь вашей воле, мастер войны, — солгала Нен Йим.

— Еще одно, прежде чем ты умрешь, — сказал Цавонг Ла. — Ты провела некоторое время среди «отверженных», прежде чем прибыли реоккупационные силы. Слыхала ли ты о новой их ереси, о той, что касается джиидаев?

— Слыхала, мастер войны.

— Объясни мне ее.

— Существует определенное преклонение перед джиидаями, мастер войны. Многие считают, что Вуа Рапуунга избавил от статуса «отверженного» джиидай Соло. Многие считают, что для их собственного избавления надлежит молиться не Йун-Шуно, а джиидаям.

— Ты можешь назвать тех, кто поддерживает эту ересь?

— Лишь нескольких, мастер войны.

— Назови их. Эта ересь умрет на этой луне. Даже если каждого их этих «отверженных» придется умертвить в великом жертвопреношении, эта ересь здесь и прекратиться.

Нен Йим утвердительно кивнула, но в душе она знала правду.

Репрессии всегда были излюбленной пищей ереси.