Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)

На Восток лениво смотрит обветшалый старый храм, — Знаю, девушка-бирманка обо мне скучает там. Ветер в пальмах кличет тихо, колокольный звон смелей: К нам вернись, солдат британский, возвращайся в Мандалей! Возвращайся в Мандалей, Где стоянка кораблей. Слышишь, плещут их колеса из Рангуна в Мандалей, Рыб летучих веселей. На дороге в Мандалей, Где заря приходит в бухту, точно гром из-за морей. В желтой юбке, в синей шляпке, — не забыл ее наряд Как царица их носила, имя — Супи-Яу-Лат. В вечер тот она курила, от сигары шел дымок. Целовала жарко пальцы скверных идоловых ног. Этот идол, вот беда, Ихний главный бог Будда, Но о нем, меня увидев, позабыла навсегда. На дороге в Мандалей… Полз туман над полем риса, солнце медленно брело, Банджо взяв, она играла, напевала: «Кулло-ло!» На закате, прижимаясь горячо к щеке щекой. Шла со мной смотреть на хати, тик грузивших день-деньской, На слонов, что день-деньской Носят доску за доской. Слово молвить было страшно, так недвижен был покой. На дороге в Мандалей… Все давным-давно минуло, и прошло немало дней, А из Лондона не ходят омнибусы в Мандалей; И теперь я понимаю, что солдаты говорят: «Кто услышал зов Востока, тянет всех туда назад» Тянет всех туда назад В пряный, пьяный аромат, В край, где солнце, и заливы, и колокола гремят. На дороге в Мандалей… Мне противно рвать подошвы о каменья мостовых, И от мороси английской ломота в костях моих. Сколько хочешь здесь служанок, но, по мне, они не в счет: О любви они болтают, ну и глупый же народ! Руки-крюки, в краске рот. Ну и глупый же народ. Нет, меня в стране зеленой девушка тоскуя ждет. На дороге в Мандалей… За Суэцом на Востоке, где мы все во всем равны. Где и заповедей нету, и на людях нет вины. Звоном кличу колокольни: о, скорее быть бы там, Где стоит на самом взморье обветшалый старый храм. На дороге в Мандалей, Где стоянка кораблей. Положив больных под тенты, мы летели в Мандалей, Рыб летучих веселей! О, дорога в Мандалей, Где заря приходит в бухту, точно гром из-за морей! Р. Киплинг «Мандалай» [1] (Это стихотворение запомнилось Джо Алексу с детства. Спустя десятилетия он вновь услышал его из уст Джона Сомервилля, генерал-майора в отставке, кавалера Почетного ордена Бани и Почетного ордена Королевства Индии. Тогда Джо Алекс еще не подозревал, что пройдет всего лишь несколько часов, и он будет без устали повторять эти строки, предугадывая, что именно отсюда блеснет тот лучик света, который осветит запутанный, усеянный ловушками путь, ведущий к разоблачению одного из самых ловких убийц в истории Великобритании.)