скептически поинтересовался де Торрес.

— По крайней мере, расшифровать их мне не под силу. Но посылает — что да, то да.

— Санта Мария!

— Может, на Луне кто-то живет, — предположил де Сальчедо, — и шлет сигналы.

Брат-искромет иронически высморкался. Огромные ноздри его извергли иронию крупного калибра; не потерять дар речи после такой канонады могли только самые стойкие из душ.

— А допустим… — негромко произнес де Торрес, — допустим, если действительно звезды, как я слышал, это окна в небесной сфере, и ангелы высшей иерархии реализуют… гм, низших? И только когда восходит Луна — чтобы мы знали, что это небесное явление?

Он обвел взглядом суденышко и перекрестился.

— Не бойтесь, сын мой, — негромко отозвался монах. — Не надо оглядываться — у вас над ухом не дышит инквизитор. Не забывайте, я — единственный священнослужитель на всю нашу экспедицию. Более того, ваши измышления никак не затрагивают догматики. Впрочем, это и не важно. Но вот чего я не понимаю: как вообще может излучать сигналы небесное тело? И почему как раз на той самой частоте, какой пользуюсь я? Почему…

— Тоже мне проблема! — с юношеской безапелляционностью оборвал его де Сальчедо. — Предположим, адмирал и Роджер Бэкон ошибаются, считая землю шаром. Предположим, на самом деле она плоская. Предположим, горизонт существует не потому, что мы живем на шаре, а потому что земная поверхность изогнута совсем чуть-чуть, вроде расплющенной полусферы. Ну и наконец почему бы не предположить, что херувимчиков посылает не луна, а такой же корабль, как наш, — только висящий в пустоте за краем света?

— Что? — в один голос изумленно выдохнули монах и де Торрес.

— Разве до вас не доходил слух, — произнес де Сальчедо, — что король Португалии предложение Колумба-то отверг, а потом тайно взял да и послал экспедицию за океан? Откуда нам знать, что это не так? Может, сигналы идут от нашего предшественника, который доплыл до края света, низвергся в пустоту и висит теперь там; а мы слышим его только при Луне, потому что он вслед за Луной сам вращается вокруг Земли — крошечным и потому невидимым спутником?

Хохот монаха перебудил, наверно, добрую половину экипажа.

— Не забыть бы пересказать эту байку оператору из Лас-Пальмаса. Пусть вставит ее в свой роман. Скажите еще, сигналы посылают те самые огнеметные летающие сосиски, что мерещатся последнее время нашим доверчивым мирянам сплошь и рядом! Нет, дорогой мой де Сальчедо, пожалуйста, только без нелепостей. Древние греки и те знали, что Земля круглая. Так учат во всех европейских университетах. И мы, роджерианцы, измерили среднюю кривизну земного шара и длину экватора. Абсолютно точно известно, что по ту сторону Атлантического океана лежат Индии. Точно так же, как точно известно — доказано математически, — что невозможны летательные аппараты тяжелее воздуха. Наши отцы-головотесы, врачеватели душевных заболеваний, авторитетно утверждают, что все эти штуковины в небе — либо массовая галлюцинация, либо происки еретиков да турков, призванные посеять в народе панику… Но сигналы с Луны — никакая не галлюцинация, уверяю вас. Понятия не имею, кто их посылает. Но наверняка не корабль — испанский там или португальский. Что за непонятный шифр, спросите вы? Хорошо, допустим на секундочку, это действительно корабль из Лиссабона — но там все равно был бы радист-роджерианец. И, согласно нашим правилам, никак не португалец, дабы по возможности оставаться в стороне от всяких там политических дрязг. Он не стал бы нарушать наших установлений и сообщаться с Лиссабоном секретным шифром. Мы, духовные наследники Святого Роджера, не опускаемся до подобной мелкой возни. Да и, в любом случае, мощности их реализатора не хватило бы для связи с Европой — значит, сигнал должен быть адресован нам.

— С чего это вы так уверены? — спросил де Сальчедо. — Понимаю, вам неприятно об этом думать, но и среди роджерианцев могут быть вероотступники. Или какой-нибудь мирянин мог дознаться ваших секретов и придумать свой шифр. Скорее всего, это один португальский корабль посылает сообщения другому, а тот где-то совсем рядом с нами.

Де Торрес вздрогнул и снова перекрестился:

— Что если ангелы предупреждают нас о близости смерти? Что если…

— Если что? Почему бы тогда им не воспользоваться нашим шифром? Уж ангелам-то он должен быть известен ничуть не хуже, чем мне. Нет, никаких «что если». Мы, в нашем ордене, не позволяем себе задаваться подобными вопросами. Мы ставим эксперименты и избегаем скоропалительных суждений, пока точно не известен ответ.

— Не уверен, что нам суждено узнать точный ответ, — мрачно сказал де Сальчедо. — Колумб обещал экипажам, что если до завтрашнего дня признаков земли так и не покажется, мы поворачиваем назад. Иначе… — он черкнул пальцем по горлу, — чик, и все. Еще один день — и мы развернемся на восток, и эта зловещая Луна с ее непостижимыми сигналами останется позади.

— Для ордена и церкви это была бы великая потеря, — вздохнул монах. — Но Богу — Богово, я же предпочитаю подвергать исследованию лишь то, что Он подносит под самый мой нос.

Изрекши столь благочестивое замечание, брат-искромет поднял бутылку, дабы определить уровень остающейся в ней жидкости. Убедившись строго по науке в существовании такового, он затем произвел сперва количественный, а затем и качественный анализ вышеупомянутой субстанции, перелив то, что оставалось в бутылке, в лучшую на свете химическую реторту — собственное бездонное брюхо.

После чего, причмокивая губами и старательно игнорируя воцарившееся на лицах моряков уныние, он с энтузиазмом поведал им о последних достижениях технической мысли колледжа Святого Ионы, что в Генуе, — водяном винте и движителе, приводящем означенный винт в действие. Если бы по такому винту да поставить на три снаряженных королевой Изабеллой корабля, заявил он, экспедиции не пришлось бы полагаться на ветер. Но до поры, до времени отцы церкви не дозволяют широкого использования движителя из опасения, что выхлопы его могут отравлять воздух, а развиваемая им чудовищная скорость — фатально сказываться на человеческом организме. После чего брат-искромет пустился в долгое и нудное жизнеописание святого покровителя их ордена, Ионы из Каркасона, который изобрел первый реализатор и передатчик херувимов и принял мученическую смерть, взявшись за провод, который считал изолированным.

В конце концов, паж и переводчик нашли предлог удалиться. Монах, конечно, добрый малый, но жития святых — такая скучища… Кроме того, им хотелось поболтать о бабах.

Не убеди Колумб экипажи еще один день держать курс на запад,