— Да, ему нужно было поѣхать на югъ. Большое дѣло. Такъ онъ благополучно..?

— Лучше нельзя. Я былъ въ лодкѣ и самъ видѣлъ.

И Роза расхаживала по Сирилунду словно опять была дѣвушкой; все и всѣ были ей тутъ знакомы. Былъ тутъ и Свенъ Дозорный. Только онъ не пѣлъ больше, не выкидывалъ забавныхъ штукъ, какъ во времена своей холостой жизни; этого теперь не полагалось. Но учтивъ онъ былъ по-прежнему, кланялся по-городскому и мастеръ былъ вести бесѣду. Розѣ каждая встрѣча съ нимъ доставляла пріятную минуту. Она заходила также въ ихъ каморку, навѣстить Элленъ съ ребенкомъ. Да, у Элленъ былъ теперь ребенокъ, крохотный мальчугашка съ карими глазами. И никто не могъ понять съ чего это у него каріе глаза? — Не съ чего другого, какъ съ того, что я лежала тутъ, гдѣ лежитъ Фредрикъ Менза. Онъ такой фокусникъ, и глаза у него каріе, — догадывалась Элленъ.

Да ужъ, Фредрикъ Менза былъ настоящій фокусникъ: умирать такъ и не умиралъ, а, напротивъ, проявлялъ неутомимую жизненность и смотрѣлъ такъ, какъ будто завтра же собирался начать совсѣмъ новую, иную жизнь. Крикъ ребенка повергалъ его въ великое изумленіе. Старикъ каждый разъ воображалъ, что сдѣлалъ какое-то открытіе и старался поймать его руками. Не поймавъ ничего, онъ заключалъ, что оно тамъ, въ гавани, и хотѣлъ испугать его крикомъ. Но такъ какъ оно отвѣчало тѣмъ же, то и Фредрикъ Менза продолжалъ кричать. Раззадоренный онъ не переставалъ также хватать руками воздухъ, но руки его не слушались, натыкались одна на другую и запутывались, затѣвали между собою драку, хватали одна другую словно добычу, мяли и тискали. Ногти у него были грязно-желтые, длинные, похожіе на роговыя чайныя ложечки, и когда они вонзались ему въ мясо, ему становилось больно, онъ охалъ и ругался. Наконецъ, одна рука одолѣвала другую и бросала ее съ размаху внизъ, а Фредрикъ Менза смѣялся отъ радости. Во время же самой потасовки онъ придумывалъ не мало подходящихъ словъ для выраженія своего настроенія: — Дымъ на крышѣ? Ха-ха! Не греби дальше, Монсъ! Еще бы, еще бы, еще бы!

Да, вотъ, такъ и лежалъ Фредрикъ Менза, словно выполняя свою миссію, вдувая свой скотскій идіотизмъ въ уши новорожденному съ перваго же дня его жизни. А дѣвушки, приносившія ему ѣду, не переставали оказывать ему почтеніе и величали его на вы.

— Не угодно-ли вамъ покушать, — говорили ему.

Лицо его принимало самое озабоченное выраженіе, какъ будто дѣло шло о его міровоззрѣніи…

— Дэ-дэ-дэ-дэ, — отвѣчалъ Фредрикъ Менза.

XXVIII

Зима пришла, стало холодно, а Маккъ все не начиналъ повязывать животъ широкимъ краснымъ шарфомъ. И не думалъ даже. Просто диво! Его лукавый желудокъ, видно, вдругъ остановился на полдорогѣ и пошелъ на попятный. И Маккъ жилъ себѣ во всю, какъ никогда еще, и старательнѣе прежняго красилъ себѣ волосы и бороду. Обо всемъ онъ успѣвалъ подумать. Когда были куплены большія новыя суда, онъ велѣлъ расширить помѣщенія для команды и выкрасить крыши рубокъ въ свѣтлые цвѣта. Это-де не только хорошо дѣйствуетъ на шкипера, но и на всѣхъ, внушая почтеніе къ судовладѣльцамъ! Кромѣ того, Маккъ намѣтилъ по газетнымъ объявленіямъ одинъ небольшой пароходъ, и рѣшилъ подать голосъ за покупку его при первомъ же случаѣ, когда понадобится расширить рыбное дѣло на Лофотенахъ.

Не забывалъ онъ и направлять отеческой рукой, даже усерднѣе прежняго, домашнія дѣла. Такъ какъ Бенони захотѣлъ сдѣлать своего стараго пріятеля Свена Дозорнаго шкиперомъ одного изъ новыхъ судовъ, то Маккъ сразу подумалъ о томъ, что не годится больше Свену съ Элленъ ютиться въ такой каморкѣ, и велѣлъ приготовить для нихъ новое помѣщеніе въ другомъ концѣ людского флигеля, гдѣ отводили во время тинговъ контору фогту.

Маккъ не продалъ въ этомъ году всего пера и пуха, собраннаго на его птичьихъ островкахъ. Онъ велѣлъ отдѣлить для себя самаго лучшаго пера и пуха и сшить чудесную новую перину для ванны. Молоденькой Петринѣ изъ Торпельвикена, новой горничной, которой шелъ всего семнадцатый годъ, не по силамъ было, конечно, ворочать тяжелыя старыя вещи, да и кромѣ того Маккъ любилъ обзаводиться новой периной для ванны при каждой смѣнѣ горничныхъ; зеленая перина смѣняла красную, голубую или желтую. Но вотъ какая бѣда вышла на этотъ разъ съ новой периной: перья лежали на сушилкѣ въ прачешной и ужъ такъ хорошо высохли, стали завиваться, какъ вдругъ однажды утромъ сгорѣли. Никто туда не ходилъ, и никто не могъ понять, какъ это вышло. А Элленъ, бывшая Элленъ Горничная, кричала о бѣдѣ громче всѣхъ, увѣряя, что она тутъ ни при чемъ. — Но и то сказать, къ чему ему новая перина? Совсѣмъ ему не нужно новой перины! — говорила она Брамапутрѣ. Но Маккъ иначе разсуждалъ; подходило Рождество, приближался сочельникъ, и Маккъ зналъ, что ему нужно. Онъ велѣлъ вывѣсить у лавки объявленіе, что спѣшно скупаетъ пухъ и перо по высокой цѣнѣ. А развѣ это не равнялось приказанію нести къ нему на дворъ пухъ, и перо? Въ Сирилундъ и нанесли въ нѣсколько дней столько пуху и пера, что самъ Маккъ сказалъ: довольно. А Роза все оставалась. И Маккъ не былъ бы тѣмъ отечески-заботливымъ господиномъ для всѣхъ, если бы не заботился также о благѣ Розы. Почему бы ей не согласиться взять на себя хозяйство у Бенони? Она вѣдь стала свободной. Маккъ хотѣлъ облегчить ей этотъ шагъ, — такъ сказать, скрасить его въ ея глазахъ и сказалъ:- Вотъ еще по какой причинѣ тебѣ слѣдовало бы заняться хозяйствомъ моего компаньона. — Маккъ называлъ Бенони компаньономъ, чтобы поставить его какъ можно выше.

— По какой же причинѣ?

— Настолько важной, что и одной ея было бы достаточно. Ты вѣдь привязалась къ маленькой Мартѣ? Ну, такъ вотъ, компаньонъ мой хочетъ взять Марту къ себѣ, если найдетъ кого вести хозяйство.

— Онъ такъ сказалъ?

— Да.

— Я не могу, — сказала Роза, качая головой. Маккъ продолжалъ:- По-моему, это такъ прекрасно съ его стороны. Отецъ Марты — милѣйшій Стенъ — не всегда-то былъ хорошъ съ Гартвигсеномъ, но…

— Я не могу, — повторила Роза. — Это невозможно.

— Но хоть бы ты пришла помочь намъ немножко въ лавкѣ передъ праздниками, — онъ бы самъ поговорилъ съ тобой.

— Нѣтъ, я не могу въ нынѣшнемъ году помогать въ лавкѣ,- сказала опять Роза, — мнѣ надо домой.

И Роза уѣхала домой въ пасторскую усадьбу…

Подошелъ сочельникъ.

Но, когда надо было приготовить Макку его обычную сочельниковую ванну, то оказалось, что, хотя новая чудесная перина и вполнѣ готова, да въ огромной цинковой ваннѣ объявилась предосадная дыра. А кузнецъ былъ пьянешенекъ и не могъ взяться за починку. Такъ ничего и нельзя было подѣлать. Традиція была нарушена. Но съ чего это кузнецъ такъ напился какъ разъ, когда самому Макку была въ немъ такая