гал, что для успеха в таком деле надлежало у; еличить число недовольных, говоря: „чтобы разрушить зданіе—надобно прежде его потрясти"; убеждал в возможности ввести в Россіи республиканское федеративное правленіе, и в доказательство легкости подобных переворотов приводил Испанію, где — по словам его — нескольких человек было достаточно, чтобы заставить Короля дать конститудію, при чем осуждал Испанцев за то, что они, понадеявшись на слова, выпустили Короля из своих рук. За тем—Завалишин сначала предлагал своим товарищам вывезти всю Императорскую фамилію за границу; когда-же убедился, что они на него не донесут, и что он может открыть им свои действительные замыслы, тогда стал доказывать примером Испаніи, что полумеры никуда не годятся, что необходимым условіем переворота должно быть истребленіе Императорской фамиліи, и что „революцію должно начинать с головы". На счет тайных обществ, он говорил, что такія общества существуют во всей Россіи, что они очень сильны в Москве и в 1-й арміи, где на стороне их целый корпус. Завалишин называл военныя поселееія лучшею народною гвардіей, полагая удобным учредить там временное правительство; он-же сообщил Веляевым и Арбузову, что в кругу его знакомых разсуждпли о возможности произвести революцію во время петергофскаго праздника 1-го іюля, и что нашелся человек, котораго понукать не нужно, а за самим нужно ходить с кинжалом, (намекая на Якубовича); он также уверял, что у заговорщиков все готово, но что они опасаются двадцати-пяти-летія царствованія Александра, думая, что изданіе Всемилостивейшаго манифеста успокоить многих недовольных. Завалишин представлял Беляевым и
Арбузову орден (общество) возстановленш в виде общества, имеющаго основаніями добродетель и любовь к отечеству, уверяя, что этот орден, получившій начало за границею, существуете, во всех государствах. Однажды, дав прочесть своим товарищам постановлены ордена, он сказал, что когда просил уГосударя дозволеніе образовать его в Россіи, под видом содействія законной власти, то под словами: „законная власть" разумел: „союз народов для возстановлснія представительных, или республиканских правленій", по тому — прибавил он—„что законную власть можно понимать различно". В последствіи, когда уже открылись деиствія тайнаго общества, Завалишин уверял, что он писал Государю другой раз, будтобы остерегая его от угрожавшей ему опасности; и действительно он писал Государю вторично, но Император Александр, получив письмо Завалишина, и полагая, что в нем опять шло дело об ордене возстановленія, приказал возвратить его нераспечатанным: таким образом содержаніе этого письма осталось неизвестно. В продолженіи лета, собираясь ехать в Москву, Казань, Кіев и другіе города, Завалишин говорил своим товарищам, чтоедет туда, будтобы жать-, но в действительности сеят; впрочем, надежды его вскоре разсеялись, и пробыв несколько дней в Москве, он писал Арбузову, что там, от высшаго до нижшаго класса, все обманули его ожиданія (35).
Гораздо более вліянія на своих товарищей по флоту оказал старшій брат Александра Бестужева, Николай, человек редких способностей и талантов. Капитан-лейтенант Бестужев, литератор, художник, любимый всеми его знавшими, имел пагубное вліяніе на многих молодых людей, и осо-
бенно во флоте, где, благодаря ему и Завалишину, общество иріобрело четырнадцать сподвижников, увлеченных в бездну изрытую собственными их руками (36).
Мы уже имели случай сказать, что коноводы Севернаго общества расходились в видах с Пестелем, и вообще отвергали и введете республиканскаго правленія, и гнусныя предложения цареубійства; но в последстши, когда были приняты в общество отчаянные безумцы, подавіпіе голос в пользу таких-же самых кровавых мер, намеренія петербургской думы совершенно изменились, и решено было водворить республику, посредством военнаго мятежа — одного из ужаснейших преступленій в сословіи людей, обязанных соблюдать дисциплину и безусловное повиновеніе начальству. Для этого старались завести сношенія в гвардейских полках, и, к сожаленію, отчасти успели в том. Несколько офицеров, большею частью по легкомыслие, допустили отклонить себя от священнаго долга, воздоженнаго на них присягою. Оставалось увлечь солдат, и это отчасти удалось крамольникам по обстоятельствам, которым подобнаго примеранепредставляет нам Исторія.
В последних числах декабря 1824 года, князь Трубецкой был назначен дежурным штаб-офицером в 4-й пехотный корпус, и, пользуясь тем, принял на себя обязанность наблюдать за Пестелем, которому постоянно нет,оверяло Северное общество. По прибытіи в Кіев, он сблизился с Сергеем Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым, и получив там из Петербурга известіе о намереніи Якубовича — покуситься на жизнь Государя из личной мести, сообщил о том Пестелю, чтобы выказать к нему доверіе, но не одобряд
его конституціи. Уезжая из Кіева, князь Трубецкой обещал Сергею Муравьеву и Бестужеву устроить все по их желанію в Петербурге и Москве. По пріезде в Петербурга,, в начале ноября 1825 года, он нашел общество весьма увеличившимся. Кончина Государя и отреченіе от престола Цесаревича Константина Павловича казались заговорщикам весьма благопріятными для введенія в Россіи конституціи. Чтобы избежать разномыслія, постоянно замедлявшаго действія общества, Рылеев, князь Оболенскій, Александр Бестужев и другіе положили, за себя и за прочих членов, назначить князя Трубецкаго диктатором (полновластным начальником). План Трубецкаго, составленный им совместно с Батенковым, состоял в том, чтобы внушить гвардіи сомненіе в отреченіи Цесаревича и вести первый отказавшійся от присяги полк к другому полку, увлекая постепенно за собою войска, а потом, собрав их вместе, объявить солдатам, будтобы есть завещаніе в Бозе почившаго Императора — убавить срок службы нижним чинам, и что надобно требовать, чтобы завещаніе сіе было исполнено, но на одни слова не