Внезапно мне подумалось: до чего же легко застрелить его в постели спящим. Я тотчас же сказала себе: «Идиотка! Ты самая настоящая идиотка!» – и положила револьвер на место. Больше я к комоду не подходила. Но мысль о револьвере стала посещать меня, обычно, когда я ложилась спать. Дальше – больше. Я уже думала не только о том, что хорошо бы войти в спальню, когда он спит, взять револьвер и застрелить его. Я стала думать, как застрелить его и не понести за это наказание. Я понимала, как все это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Ничего. А недавно – в эту субботу – слезла с постели и, дрожа всем телом, прошла в ванную, где встала под холодный душ. Я придумала! Я придумала, как это сделать. Но не буду рассказывать, в чем состоял план.

– Как вам будет угодно. Дело ваше.

– Ладно, не обращайте внимания… В общем, я опять легла, но не могла заснуть. Я боялась не того, что могу сделать во сне, а того, что может сделать мое сознание. Оказалось, я не в силах справиться с ним. Поэтому вчера я решила надо снова взять свое сознание под контроль. Надо кому-то рассказать о моем плане, и тогда он уже не сработает. Кому рассказать? Только не друзьям. Поделится с подругой – значит пойти на уловку. Заявить на себя в полицию? Исключено. Духовника у меня нет, в церковь я не хожу. Тогда я вспомнила о вас, позвонила и направилась на прием. Вот почему я здесь. У меня одна просьба: если кто-то застрелит моего мужа, обещайте, что расскажете полиции о моем приходе и о том, что от меня услышали.

Вульф хмыкнул.

Миссис Хейзен выпрямилась, разъединила сплетенные пальцы, глубоко вздохнула через нос и столь же глубоко выдохнула через рот.

– Такие вот дела, – закончила она.

Вульф пристально смотрел на нее.

– Мое дело – выслушать, – сказал он, – но позволю себе одно замечание. Ваша стратегия хороша для самоустрашения, но представьте себе, что вашего мужа застрелит кто-то другой, а я расскажу полиции о нашем разговоре. Вы попадете в трудное положение.

– Почему? Я же не виновата!

– Пф! Вам не поздоровится, если не будет найден истинный виновник.

– Если я не виновата, мне все равно, – она вытянула руку вперед ладонью вверх. – Мистер Вульф! После того как я решила попасть к вам на прием, я впервые спокойно спала ночь. Обещайте мне, что выполните мою просьбу. Никто не собирается его убивать. Обещайте мне – и тогда я тоже не смогу осуществить свой план.

– Я бы не советовал вам требовать от меня такого обещания.

– Но я должна его получить.

– Хорошо! – его плечи поднялись на четверть дюйма и тот же опустились. – Да.

Она открыла коричневую кожаную сумку и вынула из нее чековую книжку и ручку.

– Я бы предпочла заплатить чеком, а не наличными, – сказала она. – Это будет свидетельством. Вас чек устроит? Я сказала мистеру Гудвину про сто долларов. Этого достаточно?

Вульф сказал, что вполне, и она, примостив книжку на сумке, выписала чек. Чтобы, избавить ее от необходимости вставать и передавать чек Вульфу, я подошел к ней и принял чек. Но она закрыла сумочку и все равно встала. Она повернулась, чтобы взять свою шубку со спинки кресла, когда снова заговорил Вульф:

– От вашего получаса, миссис Хейзен, осталось еще десять минут. Вы можете использовать их по вашему усмотрению.

– Нет, нет, спасибо. Я просто поняла, что была не совсем искренна, когда заявила мистеру Гудвину, что хочу вам кое-что рассказать, и все. Я еще хотела добиться от вас обещания. И я его получила. Огромное вам спасибо. Больше не смею вас… А, вы говорите, у меня еще десять минут? – Она взглянула на свои наручные часики и обернулась ко мне. – Я бы хотела хоть краем глаза посмотреть на ваши орхидеи. Не могли бы вы, мистер Гудвин…

– Буду рад, – сказал я, причем абсолютно искренне.

Но Вульф уже поднимался с кресла.

– Десять минут задолжал вам я, а не мистер Гудвин, – объяснил он, выпрямляясь. – Пойдемте. Шубку можете оставить здесь.

Он первым двинулся к двери. Она глянула на меня с легкой улыбкой и последовала за Вульфом. Из холла донесся звук открываемой и закрываемой двери лифта.

Мне вовсе не хотелось бежать за ними. Десять тысяч орхидей в трех оранжереях на крыше старого особняка принадлежали не мне, а Вульфу. Он любил ими похвастаться при случае, что естественно, но вмешался вовсе не поэтому. Он собирался продиктовать мне ряд писем и боялся, что если я отправлюсь вместе с нашей очаровательной посетительницей в оранжерею, то могу сильно задержаться. Много лет назад он пришел к заключению – без достаточных на то оснований – что стоит мне оказаться в обществе молодой привлекательной женщины, как я напрочь забываю о времени. Если Вульф что-то вбил себе в голову, его не переубедишь.

Зазвонил телефон. Я подошел к аппарату на моем столе, взял трубку и сказал: «Кабинет Ниро Вульфа. Арчи Гудвин слушает». Звонил человек из Нью-Джерси, колбасник, наш поставщик. Он хотел узнать, не прислать ли новую партию своей продукции. Я связал его с Фрицем на кухне.

Решив, что для сыщика лучший способ скоротать время – это поработать ищейкой, я занялся изучением норковой шубки. Увидев ярлык фирмы «Бергман», я счел дальнейшее исследование излишними и снова повесил ее на спинку кресла. Затем взял в руки револьвер, из которого посетительница так не хотела лишать жизни своего мужа. «Дрексель», калибра 0,32. В прекрасном состоянии, вычищен, барабан полон патронов. Плохая игрушка для молодой женщины, не имеющей разрешения на ношение оружия. Затем я проверил чек. «Ист-Сайд бэнк энд траст компани». Подписано Люси Хейзен. Я положил его в сейф. Взглянул на свои часы, включил радио послушать дневной выпуск последних известий. В Алжире кипели страсти. Строительный подрядчик из Стейтен-Айленда отрицал, что получал выгодные заказы благодаря покровительству местного политического туза. Фидель Кастро сообщил кубинцам, что американское правительство – кучка недостойных людей (мой перевод). А потом:

«Труп человека по имени Барри Хейзен обнаружен сегодня утром между зданиями на Нортон-стрит в нижней части Западного Манхэттена. Он был убит выстрелом в спину. Смерть наступила ночью или рано утром. Других подробностей пока нет. Мистер Хейзен был консультантом по вопросам рекламы и связям фирм с общественностью. Лидеры демократов в конгрессе решили сосредоточить огонь…»

Я выключил приемник.

2

Я снова взял револьвер, понюхал дуло и барабан. Наивно?

Но что еще может сделать в таком случае сыщик? Вы автоматически проделываете эту операцию, если хотите проверить, не стреляли ли из револьвера недавно.