Брюнетка сильно зажмуривается, медленно, вслух считая до десяти, и с силой щиплет себя за кожу руки, заставляя вновь улыбнуться. Она не должна завидовать, не должна чувствовать это ужасное, тягучее ощущение в груди, вспоминая тот день, когда ее лучшая подруга обрела настоящее счастье. Маринетт не станет плакаться, а молча глотнет ком несправедливости, и, расправив плечи, прогонит эти чувства прочь.
Алья заслуживала всего самого лучшего, что только может быть, и Чен искренне пыталась выдавить из себя что-то теплое, но мертвая хватка ледяных пальцев сцепилась вокруг шеи, перекрывая кислород, когда голубые глаза раскрылись, затуманенные горькими слезами, и зло уставились на черно-белый мир. На потолке переливалась фосфорная краска, которую однажды девушка, разозлившись, плеснула вверх. Она не отмылась, но зато теперь в темноте ночи мягко отсвечивала белым, холодным светом. Вместо неведомого солнца у дочери пекаря была собственная звездная пыль, рассыпанная над головой, и в ней можно было быть уверенной: она такая же, как и белоснежные облака в небесах.
Грустно усмехнувшись, она все же рывком встала с помятого пледа, стремительно подходя к шкафу, и за секунды переоделась, готовая отправиться на помощь подруге. Злость, подожженная внутри неожиданным обстоятельством, потихоньку гасла, шипя и протяжно воя, но все равно успокаивалась, отчего Маринетт не в первой испытала некий стыд за прошлые мысли. У нее есть прекрасные родители, верные друзья, завидная учеба (да еще и на бюджете!), талант… И лишь глупые соулмейты, придуманные наверняка очень злобной матерью-судьбой когда-то, не могли испортить жизнь.
Не должны были. Она не может позволить.
Подумаешь, дурацких цветов не различает и что? Надо подумать о сотнях тысяч других людей, таких же несчастных, как и она, и действительно уже успокоиться, глубоко, до покалывания вздохнув. Невидимые руки горло немного отпустили, влага высохла, так и не успев стечь по нежным щекам, и дышать стало намного легче.
— Вот так, — тихо проговорила девушка, покачнувшись с пяток на носок и подбадривающее улыбнулась в зеркало, беря в слегка подрагивающие руки рюкзак с телефоном. — Все будет хорошо.
Летний, ласковый ветер невесомо дотрагивается тонкими пальцами-вихрями до смятой бумаги, двигая её по полу и с легким щелчком закрывает забытую дверь. Он со смешинками смотрит на призрачную женщину, сидящую на подоконнике, и подмигивает ей в ответ на сверкающую улыбку.
У этих двоих был один секрет.
***
Тихие песни под залитыми лунным светом небесами,
Мы нашли любовь здесь, под куполом звезд и в свете комет,
Танцуя на теплом песке, гуляя, взявшись за руки, ни о чем не заботясь,
Не преследуемые прошлым, встретившись раз и навсегда
Оркестровая музыка в который раз сбивается, когда недовольная Алья, потешно пыхча, о чем-то ругается с возмущенно размахивающей палочкой дирижером. Маринетт едва успевает зажать рот ладонью, случайно пачкая ее помадой, но сдерживает рвущийся наружу громкий смех. Подготовка к свадьбе шла уже шестой день, и по словам самой рыжеволосой невесты, все должно было пройти просто идеально.
Идеально со стальными нотками в голосе и каменной решимости: подруга собиралась запомнить этот день на всю жизнь.
Чен во всем помогала слишком переживающей Сезер: выбор платья (как хорошо, что та решила выбрать традиционный, белый цвет, на что Маринетт облегченно обрадовалась, ведь в одежде она все-таки, как не крути, разбиралась), разговоры с флористами и заводчиками голубей, напряженные поиски по личной слезной просьбе Альи профессионального фотографа, что запечатлит мероприятие (вообще-то неугомонная девушка сама порывалась сделать это, но в подвенечном наряде особо не побегаешь, да и как снять самые лучшие моменты, если ты — невеста? Маринетт довольно быстро образумила будущую мадам Ляиф, пообещав, что все устроит) — все мелкие проблемы, подводные кочки, возникающие в самый неподходящий момент выматывали, но черт возьми, были настолько приятными и волнительными, что сразу понравились Дюпен.
Сейчас Маринетт, устало выгибая спину, расслабленно наблюдала за бушевавшей подругой, до сих пытавшейся что-то втолковать мужчине, и медленно потягивала прохладный сок из трубочки.
Она недавно доставила вместе с Натаниэлем (который благородно вызвался выручить девушку с подготовкой, чуть ли не первым, после самой девушки, узнав о предстоящей свадьбе — связь с ним, на удивление, троица друзей держала с самого выпуска) огромные букеты живых лилий, что, бережно переплетенные, лежали около стульев, ожидая своего часа покрасоваться на высоких, мраморных стенах и вокруг венчальной арки. Сам выдохшийся за пару часов парень бродил где-то неподалеку, переговариваясь с цветочниками.
Непроизвольно Маринетт отыскала его взглядом, тут же вздыхая, и отвела глаза прежде, чем он успел обернуться.
Куртцберг был замечательным человеком, безответно влюбленным в Чен, но после того, как он однажды попытался признаться брюнетке, также намереваясь случайно коснуться той, она первая, расплакавшись, намеренно-сильно дотронулась до его неприкрытого тканью запястья и усмехнулась, когда ровным счетом ничего не произошло. Серые глаза парня не распахнулись удивленно, и только с грустью потускнели, а потом он неожиданно обнял растерявшуюся девушку.
Вот как раз после того случая они, как ни странно, начали дружить без малейших признаков на что-то большее. Но если быть честным, Маринетт в последнее время серьезно намеревалась поговорить с художником: одиночество угнетало, тяжестью давя на хрупкие плечи. А счастливые родители-не-соулмейты маячили перед глазами, как бы намекая одним своим присутствием.
Маринетт быстро потрясла тяжелой головой, выгоняя посторонние мысли: нашла тоже время думать о влюбленностях.
— А ну-ка дай сюда, я сейчас этой палкой такой концерт устрою, что и… ! — Алья, похоже, сорвалась, угрожая перепуганному дирижеру его же выкраденной палочкой и через раз вдыхала, сверкая яростными глазами. — Свадьба завтра, а вы до сих пор не можете правильно сыграть мелодию! Эх, да что с вами говорить! — в сердцах