Шаранг. Вместе с ним прибыл и доктор Каба.

Войдя в палатку замполита, Ферко сразу же увидел мать и бросился к ней, не дав доктору Кабе даже доложить подполковнику по всей форме.

Мать стояла перед сыном и долго смотрела на него, а потом подняла руки и кончиками пальцев погладила его по щекам.

— Сынок, родненький, — тихо вымолвила она прерывающимся голосом. — Не очень сердишься на меня?

Шаранг всхлипнул и покачнулся, он, быть может, упал бы, если бы мать не поддержала его.

— Мама! Милая! — Он уронил голову на плечо матери, однако все еще не смел обнять ее, а может, в тот момент у него даже не было сил сделать это.

Доктор Каба, наблюдая за этой сценой, совсем не по-уставному развел руками, словно желая сказать: «А я-то зачем здесь? Я здесь и не нужен вовсе».

Подполковник Холло дал доктору знак, что тот может уйти.

В этот момент зазвонил телефон, стоявший на столе. Говорил подполковник Шебек.

— Пора идти? — спросил Холло. — Да, никаких проблем больше не существует. В основном я все уже выяснил, обо всем доложу лично вам.

РАССКАЗЫ

БУДНИ ОДНОЙ ВОИНСКОЙ ЧАСТИ

После отбоя

Эти строки я начал писать после отбоя в расположении одной танковой части. Комендант военного городка поместил меня в комнате, которую занимал под кабинет физрук полка. В нее поставили старенькую, видавшие виды железную кровать и старомодный умывальник. Для полного комфорта мне принесли несколько вешалок для одежды, жестяную кружку и железный лист, который я попросил сам, чтобы использовать его в качестве подставки для кофеварки. Что же еще было в комнате? Зеркало, которое должны были повесить у умывальника, правда сейчас оно не висело, а лежало на столе, так как солдат, который мне его принес, забыл захватить гвоздь.

После отбоя и небольшой вечерней прогулки я вернулся в комнату. По привычке я всегда гулял вечером перед сном, вот и здесь не удержался от искушения пройтись немного вокруг казармы по усыпанным гравием дорожкам. Кругом росли высокие сосны, раскидистый кустарник, а дорожки вели к батальонным паркам боевых машин, к зданию солдатской столовой и дальше — к искусственному водоему, в который впадал небольшой, но быстрый ручей.

В такое время тишину здесь нарушает лишь журчание ручья да перестук колес редких ночных поездов.

Окна казармы открыты настежь. Я остановился под одним из них и стал невольным свидетелем следующего разговора.

— Дурак ты, без денег у нынешних девиц успеха добиться нелегко.

— Я ее угощал, и все равно она не захотела пройтись со мной к озеру. Знаешь, там есть такое укромное местечко, где в зарослях плакучих ив стоят лавочки…

— Значит, ты ей не те слова говорил. Что ты ей говорил?

— Это не так уж и важно, — послышался третий голос.

— Тебе-то что до этого?

— Глупый ты! Когда имеешь знакомую девушку, и служба кажется более легкой да и время бежит быстрее.

— И это говоришь ты, которому и служить-то осталось всего ничего. Сколько дней тебе осталось до демобилизации?

— Сто пятьдесят дней плюс два часа до сегодняшней полуночи… И тогда — прощай, казарма… А тут, как ни странно, еще находятся люди, которые выбирают казарму местом для отдыха.

— Как это?

— Я имею в виду нашего уважаемого гостя, этого книжного червя. Он сегодня выступал у нас в клубе, где ляпнул солдатам, что приехал к нам немного отдохнуть и разрядиться…

На самом деле вскоре после прибытия в часть секретарь партийного бюро полка пригласил меня на встречу с солдатами, любителями литературы, а таковых собралось не менее шестидесяти человек. Отвечая на их вопрос о цели своего приезда в часть, я действительно сказал, что, устав от работы, решил окунуться в новую обстановку, побыть среди новых для меня людей, что было равносильно отдыху. До этого мне не раз приходилось посещать воинские части, и в памяти всегда оставались незабываемые впечатления.

Вот, к примеру, интересная история скупого на слова рядового Петера, который, однако, очень активен на занятиях, когда другие готовы отделаться молчанием. До армии он был простым рабочим-землекопом и на собственной, так сказать, шкуре испробовал то, что молодой офицер-воспитатель знает только по книгам. В части Петер сделал «карьеру» и даже завоевал авторитет как лучший стрелок. На всех стрельбах он без промаха поражал все мишени. В армию он, по сути дела, пришел безграмотным, но вскоре научился читать и писать и теперь самостоятельно пишет письма домой жене, которая осталась ждать его с двумя ребятишками. Более того, вместе с письмом он посылает домой и деньги, не ахти какие, но все-таки помощь. Со временем печальный и молчаливый Петер превратился в довольно разговорчивого улыбчивого молодого человека.

Историю этого солдата я и рассказал моим слушателям, не забыв сдобрить ее юмором. Выслушав меня, солдаты поняли, что мои слова об отдыхе в казарме являются не более чем отговоркой, за которой скрыто намерение собрать в части материал для своей новой книги.

Я, правда, пытался отнекиваться, говоря, что за столь короткий срок вряд ли удастся многое узнать, тем более что моя осведомленность о жизни современной венгерской Народной армия вряд ли выходит за рамки знаний, которыми располагают окружающие меня люди.

Как уже у нас установилось, период ежегодного призыва в армию, стал значительным событием и праздником одновременно. В эти дни телевидение, радио, кинохроника и многочисленные иллюстрированные журналы передают всевозможные материалы о жизни воинских частей, показывают украшенные цветами ворота казарм, приветливо улыбающиеся лица офицеров и добродушных солдат-старослужащих, с распростертыми объятиями встречающих молодое пополнение. А спустя несколько недель средства массовой информации рассказывают о торжествах в воинских частях, связанных с принятием молодыми солдатами военной присяги. Операторы кино и телевидения, пользуясь возможностью, как правило, снимают крупным планом крестьян с пышными усами, сельских женщин в пестрых косынках и исключительно красивых девушек, с неослабным вниманием следящих за первым торжественным маршем, которым проходят их родные и любимые после принятия присяги. Помимо того, материал о жизни солдат Народной армии попадает на страницы прессы или на экраны телевизоров только тогда, когда проводятся какие-либо более или менее крупные учения или заходит речь о появлении в войсках нового вооружения.

Однако это вовсе не значит, что армии у нас не уделяется должного