на полную катушку. Он орал на судей зычным голосом, который было слышно даже на самых верхних рядах в «Гардене». Каждый свой подбор он сопровождал громким рыком, да еще выбрасывал ноги в разные стороны. Все бы ничего, но то была Эпоха коротких шорт, так что все невольно переживали, что его яйца тоже выскочат из-под шорт как два покебола. Когда он готовился к спорному в центральном круге вместе с Каримом Абдул-Джаббаром, своим заклятым противником и лучшим игроком лиги на тот момент, то сам Коуэнс был похож на бойца полусреднего веса рядом с тяжеловесом. Это противостояние казалось совсем уж бесчестным – можно было подумать, что наш настоящий центровой испугался и прикинулся больным. Но потом начиналась игра и разница в габаритах сразу исчезала. Коуэнс выманивал Абдул-Джаббара из-под кольца, бросал средние и тем самым выключал из борьбы лучшего блокирующего и подбирающего «Милуоки». В защите Коуэнс нивелировал восьмидюймовую разницу в росте за счет упорства и заставлял Карима с трудом зарабатывать каждый бросок. Раз за разом они устраивали своеобразный танец на площадке – Карим пытается занять удобную для себя позицию в посте, а безумец Коуэнс с горящими глазами бьется грудью в спину Карима, не уступает ему ни дюйма и роет носом землю так, как будто он участвует в соревновании по перетягиванию каната в шоу Битва звезд телевидения.

В теории они не были подходящими соперниками, но на деле заставляли друг друга демонстрировать все, на что способны, как это делали Фрейзер и Али. Коуэнс получал удовольствие от схватки с доминирующим центровым и не позволял Кариму расслабиться ни на секунду. Финал 74-го года в итоге стал их «триллером в Маниле». «Селтикс» оказались сильнее в семи играх, а рыжий здоровяк набрал в решающем матче 28 очков и 14 подборов. Вот вам и мисматч^[5].

Самый запоминающийся момент имени Коуэнса произошел, когда Майк Ньюлин решил подставиться под Дэйва и излишне артистично попытался нарисовать тому фол в нападении. С Коуэнсом такие штуки не стоило даже пытаться провернуть. Никто так не ценил дух игры, как Дэйв^[6]. Он сначала рявкнул что-то в адрес судьи, потом еще разок, после чего нашел глазами владеющего мячом Ньюлина, разогнался и, опустив плечо как футбольный сэйфти, впечатался в бедного Ньюлина с такой силой, что тот, бедняга, влетел прямо в судейский столик. Наблюдать эту сцену вживую (а я присутствовал при этом) – все равно что смотреть как в Памплоне разъяренный бык несется на ничего не подозревающего прохожего. И это еще не конец. Дальше – лучше. Пока Ньюлин расстелился по паркету, словно разбитая копилка, Коуэнс повернулся к судье и прокричал: «Вот это настоящий, бл***, фол!» Ну да, Коуэнс был белым, а Расселл – черным. Но Коуэнс стоил четырех долларов за игру, будь он хоть фиолетовым. То же касается и Хавличека. Именно благодаря им мой отец стал обладателем сезонного абонемента на матчи «Селтикс» и не жалел об этом.

Наш первый с отцом сезон в качестве членов «кельтской семьи» оказался первым чемпионским для команды после эпохи Расселла и стал началом многообещающей эпохи Симмонса. Однако мои воспоминания становятся отчетливыми лишь в следующем сезоне, когда мы с родителями переехали в Честнат-Хилл всего в пятнадцати минутах езды от «Гардена», и мой отец стал приводить меня на арену гораздо чаще. Люди, сидевшие в той же части трибун, знали меня как миниатюрную спортивную энциклопедию, лохматого ребенк: он любил кусать ногти, а его жизнь вращалась вокруг профессиональных спортивных команд Бостона.

Перед каждой игрой обслуживающий персонал арены позволял мне стоять на краю площадки прямо за одним из щитов, где я имел возможность гоняться за уходящими мячами и бросать их обратно моим кумирам. Я помню, как стоял там, у кромки паркета, грыз ногти и молился про себя, чтобы кто-нибудь из «кельтов» во время разминки промахнулся по кольцу, и мяч прискакал бы ко мне, дав мне возможность вернуть его одному из моих любимых игроков. Вы даже не представляете, как удивительно это было – находиться там. Это было подобно тому, как если бы родители сорок раз в год возили бы меня в Диснейленд, и мы катались на всех аттракционах без простаивания в очередях.

В конце концов, я набрался достаточно храбрости и стал прогуливаться прямо у скамейки^[7] «Бостона», обмениваясь фразами со смеющимися тренерами команды Томми Хайнсоном и Джоном Киллилеа. Однажды перед матчем плей-офф с «Баффало» репортер из Herald American сфотографировал меня, стоящего рядом с травмированным Джоном Хавличеком (который скрючился на костылях и был одет в синий костюм), и опубликовал эту фотографию в спортивной секции газеты на следующий же день^[8].

Вы, наверняка, можете уже догадаться, что произошло со мной к тому моменту, когда мне исполнилось шесть – я считал себя полноправным членом «Бостон Селтикс». Это послужило причиной для моего расового кризиса в первом классе (который я подробно описываю в своей книге о «Ред Сокс»), когда я дал сам себе мусульманское имя «Джабал Абдул-Симмонс». Я хотел выступать за «кельтов», большинство игроков которых были темнокожими. Мой любимый спорт был спортом черных, мой любимый игрок (Чарли Скотт) был черным, мои любимые комики (Флип Уилсон, Джимми Уокер и Редд Фокс) были черными, и главные роли в большинстве моих любимых сериалов («Санфорд и сын», «Джефферсоны», «Добрые времена», «Отряд «Стиляги») исполняли черные актеры. Я даже уговорил маму в 1975-м году отвести меня в Роксбери в кино на первый и единственный фильм Кита Уилкса «Зерно, Эрл и я»^[9]. Меня просто выводило из себя то, что я был белым. Поэтому я заставил учительницу в первом классе называть меня «Джабал», подписывал этим именем домашнюю работу и тесты и порой разукрашивал свою физиономию черными красками.

В то время «Селтикс»-1976 боролись за последний шанс на чемпионство. Карьеры Сайласа и Хавличека уже шли к своему закату. Постаревший Дон Нельсон – тот самый, что позднее тренировал «Милуоки» и «Даллас» – играл с выступающим пузом, которое делало его похожим на героя комедий 70-х. Все ключевые игроки (включая двух лучших в той команде – Джо Джо Уайта и Дэйва Коуэнса) уже прошли свой пик, и у нас не было молодежи на скамейке, которая могла бы привнести так не хватающей нам энергии, потому что Ауэрбах в нехарактерной для себя манере отказался от нескольких драфт-пиков. Однако казавшийся фаворитом того розыгрыша плей-офф «Голден Стэйт» развалился в седьмой игре финала Западной конференции в результате странного стечения обстоятельств: на первых же минутах матча игрок «Финикса» Рики Соберс накинулся с кулаками на звезду «Уорриорз» Рика Бэрри и