нередко исходили из неверных исходных предпосылок. Так в статье Горяевой говорилось, что при изучении советской прессы «практически не затрагивались вопросы, связанные с влиянием политической ситуации в стране на средства массовой информации не учитывались сложности ее функционирования в общественной жизни»^[19].

Это не совсем верно. В исследованиях о советской периодике освещалось влияние политических условий на формы деятельности газет и журналов, показывались сложности функционирования прессы. Другое дело, что все это преподносилось тенденциозно и однобоко. Неверные исходные предпосылки и отсутствие в работах комплексного исследования работы цензурных органов приводило авторов к ошибочным выводам. Так, в статье Горяевой отмечалось, что «наиболее решительным актом в процессе становления официальной советской цензуры явилось учреждение 23 декабря 1918 г. по указанию ЦК РКП(б) отдела цензуры в структуре Реввоенсовета»^[20]. Нельзя утверждать, что данный указ являлся «наиболее решительным актом» встановлении советской цензуры того времени. Летом 1918 г. и в 1919 г. принимались ничуть не менее решительные цензурные нормативно-правовые документы, которых автор даже не упоминает. При этом цензурные установления 1919 г. наделяли органы военного контроля гораздо более широкими функциями по контролю над печатью, чем декабрьские правила 1918 г. Неверные утверждения свидетельствуют о том, что тема взаимоотношений прессы и цензуры требует дальнейшего изучения.

В современных исследованиях по истории революции и Гражданской войны газетная периодика используется достаточно часто^[21]. Исследователи подчеркивают высокую информационную насыщенность тогдашней газетной прессы «по самым различным вопросам политической и обыденной действительности»^[22]. Они отмечают особенность этого вида источников, где помимо «лавинообразного характера информации немалое значение имеет партийность»^[23]. Однако современные авторы делают нередко достаточно поверхностные выводы о функционировании газетной периодики. Так, в обстоятельном исследовании В.Д. Зиминой о белом движении и белой государственности, деятельность информационно-агитационных органов белых государственных образований и учреждений цензуры практически не рассматривается. А между тем, они являлись очень существенными структурами в системе белой государственности. Выводы о роли и значении белой прессы, сделанные автором, вызывают значительные возражения. Так автор утверждает, что на территории антибольшевистских режимов определенные демократические свободы, «контролируемый плюрализм в политическом мышлении» проявлялись «не только в декларировании “свободы печати”, но и в повседневном ее существовании»^[24]. При этом она ссылается на слова начальника отдела печати врангелевского правительства о том, что власти ценят печать как «культурную силу». Однако никак нельзя говорить о «повседневном» существовании свободы печати на территории белых режимов, так как вся белая печать была поставлена под цензурный контроль, а оппозиционные газеты и журналы преследовались. В белом Крыму 1920 г., пресса также находилось под строгим цензурным контролем. Кроме того, исследователь утверждает, что антисоветская пресса «выступала в качестве своеобразного эксперта всех политических и социально-экономических действий белых правительств»^[25]. В роли эксперта антисоветская пресса выступать не могла из-за полной материальной и информационной зависимости от властей и строгих цензурных запретов.

Нередко в современных работах о времени революции и Гражданской войны история прессы и освещение в ней событий данного периода выделяются в отдельные разделы. Однако рассмотрение газетных сообщений носит в основном описательный характер и не соответствует современным требованиям исторической науки. В ряде современных исследований отечественных авторов газетная пресса используется поверхностно. Авторы заявляют о ее привлечении в качестве источника, но из их работ неясно, как именно они ею пользовались и пользовались ли вообще. Так, в монографии В.В. Рыбникова и В.П. Слободина отмечалось, что для анализа использовались материалы прессы^[26]. Однако авторы не указывают какие это материалы, где были опубликованы.

Русская эмигрантская историография недостаточно использовала газетную прессу в качестве источника для изучения революции и Гражданской войны. Н.Н. Головнин, П.Н. Милюков и другие историки, газетные материалы почти не использовали^[27]. Их работы в основном основывались на мемуаристике, нормативно-правовых актах, делопроизводственных документах.

Среди историков русского зарубежья активно работал с прессой С.П. Мельгунов. Он трудился в библиотеке Русского зарубежного архива в Праге и изучил большое количество советской и антисоветской газетной прессы. Кроме того, он собрал и вывез из советской России значительное количество газетного материала. В его работах «Как большевики захватили власть», «”Красный террор” в России», «Трагедия генерала Колчака» на основе газетно-журнальных сообщений восстанавливалась фактическая канва событий^[28]. Ему в заслугу можно отнести попытку взглянуть на события этого периода с позиций историка, а не политика или публициста. «Я хотел бы, прежде всего, восстановить реальное изображение и прошлого, и настоящего, которое так искажается в субъективной оценке современного практического политика», — писал он^[29]

Из наших современных соотечественников-историков, работающих за рубежом, достаточно активно российскую газетную прессу октября 1917–1920 гг. использует Ю. Фельштинский^[30]. Однако в его работах отсутствует источниковедческий анализ газетной прессы, свидетельства газет не перепроверяются.

Зарубежные исследователи при подготовке своих трудов по истории революции и Гражданской войны использовали газетную периодику. Хотя на первом месте у них стояли мемуары Д. Дейси, Э. Карр, П. Кенез, Р. Лаккет, Б. Линкольн, Э. Моудсли, А. Рабинович Р. Такер и другие использовали газетную прессу для иллюстрации отдельных положений своих исследований, уточнения отдельных фактов^[31]. Из печати брались статьи и выступления руководителей политических режимов и лидеров общественных объединений тексты законодательных актов, сводки боевых действий, факты политической борьбы и т. п. Но в работах отсутствует собственно анализ газет.

Оценивая состояние изучения газетных изданий, приходится констатировать следующее. Сейчас написаны крупные монографии по отдельным вопросам функционирования