Но статья эта и то, что стояло за ней, обрушилось на его жизнь и творчество.
Сразу же в Киеве было заведено первое персональное дело Некрасова — он должен был ходить на парткомиссии, собрания, терпеть разные проработки.
Считалось, что за низкопоклонство перед Западом его надо исключить из партии, дело тянулось долго. В тот раз не исключили.
И все-таки, как будто ничего не произошло, он пишет следующие вещи.
Мне в те годы казалось, что он дал пощечину своим критикам — изящную и победительно смешную — в рассказе «Из Касабланки в Дарницу». Маленький рассказ…
По дороге из Москвы в Киев Некрасов встречает разных людей — прежде всего двух солдат, с мгновенной нежностью показанных им. И вместе с ними едет и писатель, он возвращается домой из Касабланки. Писатель всё время рассказывает о Марокко.
«Страна поразила его главным образом своими контрастами. На одном полюсе роскошь и богатство, громадные отели, „эркондишен“, на другом нищета, болезни, голод».
«Весь остаток дороги писатель рассказывал о „контрастах Марокко“».Образ писателя будто сошел со страниц газеты «Известия», как осуществленная мечта фельетониста. «Месяц во Франции» — новые путевые заметки Виктора Некрасова. Прохождение рукописи — тяжелее не бывает. Цензура насторожилась… Опять Некрасов. Опять путешествие. После всего, что было… Послали в набор. Цензура остановила, и рукопись оказалась на столе Поликарпова. Сняли окончательно и, как мы думали, навсегда. Замечания были странными. Например, нельзя было писать, что во французских газетах печатают карикатуры на президентов. Пришлось вычеркнуть, но, вычеркивая, добавляли новые подробности. До сих пор не понимаю, почему посчитали крамолой слова Некрасова об аполитичности «среднего француза»… И все-таки в апреле 1965 года «Месяц во Франции» появился в журнале «Новый мир». «Отдельный оттиск» — так называлась у нас в журнале переплетенная в обложки «Нового мира» часть журнала с публикациями каждого автора. В «оттиск» — для меня — Некрасов вложил яркую открытку, на ней — Париж, огромное дерево на берегу Сены. И написал: «…на память о нашей „многострадальной Франции“». А на другой странице слова: «В моей книге, конечно, найдутся ошибки, но в ней нет намерения обмануть, польстить, очернить кого-нибудь. Я буду говорить правду. В наше время это нелегкое обязательство, даже когда говоришь о колоннах и статуях…» И добавил: «Стендаль. „Прогулки по Риму“. 1827». С такой выстраданностью это переписал и вставил в экземпляр — мой, личный. А в 1967 году в издательстве «Советский писатель» появилась книга «Путешествия в разных измерениях», куда вошли эти вещи. И мне хотелось бы привести ту часть его дарственной надписи, в которой запечатлена история печатания:
«…Книжечка эта, результат 5-летней борьбы, впитала в себя столько… что впору приниматься за книгу об этой книге и нашей совместной борьбе, завершившейся победой! 8/VIII-67. Ура!!!»«Победа» и «ура» — печатными буквами.