- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (27) »
Мэнкс.
«Да нет, не знаю…»
«У нас тут с вами – Загадочная Нога!»
Флоренс опять застрочила
В своем блокноте.
«Моя?»
«Очевидно.
Что с нею не так – я не знаю.
Зайдите-ка снова деньков через тридцать».
«Так через месяц?»
«Ну да, а пойдете обратно -
Подойдите к девушке за столом».
С этим они удалились.
На рецептурном столе уже ожидал
Длиннющий ряд белых флаконов
С оранжевыми ярлычками.
Девушка за столом мельком взглянула…
«Четыре флакона».
Беру.
Пакета она не дала,
Засунул в карманы.
«Сто сорок три доллара», – сообщает.
«Сто сорок три?!» – вопрошаю.
«Ну да – за таблетки».
Я достаю кредитку.
«Не принимаем кредитки», – она заявляет.
«Но у меня с собой нет столько наличных!»
«А сколько есть?»
Лезу в бумажник.
«Доллара двадцать три…»
«Что ж, мы возьмем двадцать три, а после
Пришлем вам счет».
Я протянул ей деньги.
«Увидимся через месяц», – щебечет она с улыбкой.
Я вышел. Прошел в вестибюль.
Мужик, что прождал полтора часа, по-прежнему ждал.
Вхожу в коридор. Дохожу до лифта…
Первый этаж.
Выход.
Потом парковка.
До машины моей -
Как через футбольное поле.
Правая нога, которую доктор Мэнкс
Дергал и мучил,
Болела, как черт знает что.
Добрел кое-как до машины. Залез и завел.
Скоро я снова несся уже по проспекту.
Гнал – а четыре флакона таблеток
Болезненно жали в карманах.
Так, теперь мне осталась только одна сложность -
Жене сообщить свой диагноз.
«Загадочная нога».
Я слышал уже ее голос:
«Что?! Да что ты несешь?!
Как – не сумел объяснить,
ЧТО у тебя с ногой?!
Что значит – он сам не знает?!
ЧТО ТАМ ЕЩЕ за таблетки?!
Дай-ка взглянуть!!!»
За рулем я крутил радио -
Все пытался найти
Спокойную музыку.
Таковой не сыскалось.
Mystery Leg
Спокойно, кретин
Эту реальность Придется принять – не важно, Стоишь ты весь день у конвейера, Гробишься ли на шахте, Приходишь ли вечером поздним С фабрики упаковочной - К трем ребятишкам, Кидающим Старые теннисные мячи О стены квартиры двухкомнатной, Где спит толстуха-жена И подгорает ужин. Эту реальность Придется принять. Реальность, в которой – множество стран, Заваленных ядерной хренью, которой хватит Взорвать Даже сердце Земли И подарить наконец Сатане возможность Вызволить алую лаву Кипящего рока. Эту реальность Придется принять - Когда сломаются стены Всех в мире психушек, Когда ошалелых безумцев толпы Наши мерзкие улицы Заполонят. Придется тебе принять Страшную эту реальность! Be Cool, FoolНелитературный денек
Роджер явился – подстриженная бородка, Дымящая трубочка… Учит литературе в престижном университете. Литератор такой старомодный: как только откроет рот - Спорю, услышите что-то Типа «Хэм», «Бальзак» И «Фицджеральд». Я с Гердой пил – она сидела на «спиде». Лорейн отключилась в спальне – понятия не имею, На чем сидела она. Роджер сел. Ухмыльнулся. Я протянул ему пиво. Он выпил залпом. Я дал вторую банку - И тут он начал трепаться: «Знаешь – Селин с Хемингуэем Умерли в тот же день?» «Не-а, не знал». «А знаешь – Уитмен был педик?» «Не верь всему, что читаешь». «Эй, а что за красотка в этой кровати?» «Эта? Лорейн…» Потрепавшись немного, Роджер Встал, доплелся до спальни и влез на кровать Рядом с Лорейн – в ботинках и полном прикиде. Лорейн не заметила. «Эй, детка!» Роджер залез ей в вырез. Схватил за грудь. Лорейн соскочила с кровати: «Ах ты, поганая сволочь! Что это ты творишь?!» «Ох, извиняюсь…» Лорейн вбежала в гостиную. «ЧТО ТАМ ЗА СУКИН СЫН?! ЭТОТ МУДАК НАЧАЛ КО МНЕ ПРИСТАВАТЬ!!!» Роджер вышел из спальни. «Господи, сожалею! Клянусь, я не хотел оскорбить вас…» «ДЕРЖИ ПОГАНЫЕ РУКИ ПРИ СЕБЕ, МАТЬ ТВОЮ ТАК И ЭТАК, ВОНЮЧИЙ КУСОК ДЕРЬМА!» «Точно, – сказала Герда, бросая пустую банку на мой ковер, - Лучше пойди подрочи!» Роджер помчался к двери. Открыл. Постоял на пороге. Закрыл за собою дверь - И растворился в пространстве. «ЧТО ЭТО БЫЛ ЗА МАНЬЯК?!» – взревела Лорейн. «И правда, кто это?» – спросила Герда. «Просто мой друг Роджер», – ответил я им. «ПРАВДА? НУ, ТАК ВЕЛИ ЕМУ ДЕРЖАТЬ ПРИ СЕБЕ РУЧОНКИ!» «Велю», – обещал я Лорейн. «Понять не могу – и откуда у тебя Такие дружки-ублюдки», – сказала Герда. «Сам не знаю», – я отвечал. An Unliterary AfternoonПокакать
Он сказал мне – я помню, Когда мне было шесть или семь, Мать бесконечно таскала меня к врачу И причитала: «Опять он не какал!» Она вопрошала меня: «Ну как, ты покакал?» Похоже, то был любимый ее вопрос. И, конечно, не стоило лгать – у меня С каканьем были большие проблемы. Внутри у меня все связалось узлами - И родители были тому причиной. Я смотрел на эти гигантские существа - Мать и отца – и видел их страшную глупость. А иногда мне казалось: их глупость – просто притворство, Ведь глупым настолько попросту Быть невозможно. Но – нет, никакого притворства! Из-за этого у меня кишки перекручивались, Точно соленые крендельки. Понимаете, мне ПРИХОДИЛОСЬ жить с ними. Они объясняли, что мне делать, когда и как. Они давали мне крышу над головой, Кормили и одевали. И – хуже всего – мне просто Некуда больше было податься. Выбора никакого: Приходилось быть с ними. Понимаете, в этом возрасте я еще мало что знал, Но чувствовал четко: они – просто глыбы плоти, И все. Хуже всего были обеды: сплошные слюни, Чавканье и идиотские разговоры. Я старался смотреть только себе в тарелку. Пытался Глотать обед, только он В желудке словно бы превращался в замазку. Я не переваривал ни родителей, ни жратву. Наверно, так, потому что покакать - Для меня было сущей пыткой. «Покакал ты или нет?» И вот я опять – у врача в кабинете. Он был малость умнее родителей, Но – не намного. «Ну-ну, молодой человек, так значит, вы снова не какали?» Он был толст, изо рта его дурно пахло. И потом воняло. Золотая толстая цепь от карманных часов Болталась на брюхе. Я думал – уж этот-то какает вволю. Я смотрел на мать. Задница у нее была мощная. Воображал ее, сидящую на унитазе, Какающую, с вытаращенными глазами. Она была такой безмятежной - Голубка, и только! Оба они какают, сердцем чувствовал я. Вот гнусные люди! «Итак, молодой человек, вы никак не можете какать, Да?» Он часто над этим подшучивал: Он, дескать, может, она тоже, весь мир – может… А я – не мог. «Ну вот что. Пропишем-ка мы вам эти пилюльки. Но уж если они не подействуют тоже - Знаете, что с вами будет?» Я промолчал. «Нет, молодой человек, отвечайте». Ладно, решил я,- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (27) »