не от страха.

Водитель танка показал на деревянные контейнеры, лежащие в склепе, который он только что взломал. Гробами они не были. На каждом из них было выведно аккуратным шрифтом «1 Maschinengewehr 34». Рядом с черными буквами красовалась нацистская эмблема с орлом и свастикой.

Майклс так уставился на контейнеры с пулеметами, как если бы в одном из них находилась чаша Святого Грааля.

— Он не наврал, — выдохнул Майклс. — Благодарю тебя, Боже.

— Омейн, — согласился с ним Гаррис. — А теперь давай узнаем, до какой степени он был прав.

* * *

Окончательный размер груза, собранного в одну громадную кучу к моменту вскрытия последней печки, поразил даже Майклса с Гаррисом. Майклс не мог оторваться от списка:

— Пулеметы, автоматы, пушки, ружья, включая противотанковые, боеприпасы ко всему этому добру, гранаты… Господи Иисусе, вовремя же мы подоспели.

— Я поговорил с одним из радистов, — сказал Гаррис, — и он вызвал новые грузовики, чтобы увезти все это железо прочь. — Он вытер лоб тыльной стороной ладони. Этот жест не имел никакого отношения ни к жаре, ни к влажности. — Если бы они смогли вывезти все это из Нового Орлеана, да распространить по всему Югу… черт возьми, да нужно ли тут подробно обьяснять?

— Не нужно, и так все ясно. Мы бы тут завязли намертво, а немцы и япошки смогли бы повсюду делать что захотят. — Майклс издал глубокий вздох облегчения, после чего продолжил: — Теперь нам надо попытаться узнать, кто это оружие здесь складывал. Если у нас это получится, то, может быть, мы сможем оставить поколение-другое ребов без лидеров и выйти в этой игре вперед. Может быть.

— Может быть. — Но убежденности в голосе Гарриса не было. — Так или иначе, сейчас не время думать о будущих поколениях. Как мы уже с тобой говорили, когда ты только-только сюда приехал: если мы удержим Юг под контролем до победы в проклятой войне, то этого будет достаточно. Поймаем тех парней, кто получал от нацистов оружие — отлично. Не поймаем — плевал я на то, будут они исподтишка писать «Янки — вон!» на всех чистых стенах или не будут. Это мы переживем. Уже научились—с самого 1865 года. Пока у них нет игрушек для того, чтобы действительно уколоть нас как следует, мы как-нибудь перебьемся.

— Да, это верно — если другие подлодки не выгрузят новое добро где-нибудь еще. — Майклс снова вздохнул. — Ни сна, ни отдыха. Что ж, если это случится, попробуем выследить и их.

Приближающийся рев дизельных моторов вызвал у Морри Гарриса улыбку.

— А вот и грузовики, — сказал он и зашагал к разрушенному входу на кладбище Жиро. Майклс последовал за ним. Гаррис указал пальцем: — А, молодцы, сообразили взять с собой джипы с солдатами. Когда повезем оружие в безопасное место, неприятности в дороге нам будут совсем ни к чему.

За кладбищенской стеной по-прежнему было немало людей. Они улюлюкали и освистывали только что прибывшие машины, но больше ничего предпринять не пытались. Возможно, они и ненавидели чертовых янки — без сомнения, они ненавидели чертовых янки — но на стороне чертовых янки была сила. Наученные почти восьмидесятилетним горьким опытом, южане знали, что применить эту силу янки не постесняются.

Реквизированное немецкое оружие с боеприпасами заполнило все новые грузовики до отказа. Даже те из них, которые привезли солдат, оказались загруженными смертельными устройствами. Оказавшиеся безлошадными солдаты разошлись по джипам и расселись на танках, готовясь к обратной дороге в казармы, где трофейное оружие будет находиться в самом безопасном месте, которое только можно найти на вечно мятежном Юге.

Майклс и Гаррис привели конвой на кладбище — а сейчас им предстояло вести его назад. Когда водитель их джипа завел мотор, несколько молодых ребов посмелее сделали вид, что собираются заблокировать дорогу.

Капрал, сидящий за установленным на джипе пулеметом 50-го калибра, повернулся к Майклсу и спросил:

— Мне их прошить пулями, сэр? — Нетерпеливая дрожь в его голосе указывала на то, что именно этого ему и хотелось.

— Сначала дадим им один шанс, — сказал Майклс, чувствуя в себе склонность к благородству. Он привстал в джипе и закричал за преграждающих ему дорогу джонни: — Вы препятствуете законным действиям Федерального Бюро Подавления. Немедленно разойдитесь. В противном случае вы будете застрелены. Это мое вам первое, последнее и единственное предупреждение. — Опустившись снова на сиденье, он сказал водителю: — Езжай, но медленно. Если они не сдвинутся с места… — Он сделал жест, изобращающий мытье рук.

Когда джип поехал вперед, молодые люди угрюмо расступились. Пулеметчик подвигал ствол своего оружия туда-обратно, рекомендуя им расступиться еще шире. Выражение его лица, пугающее даже Майклса, было, пожалуй, не менее убедительным аргументом, чем пулемет.

Конвой двинулся с кладбища прочь. Джонни свистели и улюлюкали, но больше не делали ничего. Не здесь. Не сейчас. Будь у этих ребов в руках нацистское оружие… но его у них не было.

— Что ж, этот раунд мы выиграли, — сказал Морри Гаррис.

— Выиграли несомненно, — согласился с ним Майклс. — А теперь вернемся к главной задаче—избавлению всего мира от тиранов.

Он сказал это без всякой иронии.

Конец

Примечания

1

«Джонни-реб» («Johnny Reb») — термин, которым в Америке обычно называют солдата армии южан. Слово «reb» является сокращением от слова «rebel»—«мятежник». В данном контексте слово «реб» (или «джонни-реб», или просто «джонни») означает как борющегося за независимость Юга подпольщика, так и вообще любого белого южанина (подобно тому как немцев называют «фрицами», а русских—«иванами»).

(обратно)

2

В оригинале—«неплотно сжатые губы топят корабли» («loose lips sink ships» — английская рифма при буквальном переводе теряется). Именно так звучал американский плакат военного времени, аналогичный советскому «болтун—находка для шпиона».

(обратно)

3

Пародия на общеизвестную фразу «разлука заставляет сердце любить сильнее». Игра слов, основанная на созвучии слов «absinthe» («абсент») и «absence» (в данном контексте—«разлука»).

(обратно)