- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (57) »
Леонид Словин Теннисные мячи для профессионалов
I. ПРОФИЛЬ НА СКАЛЕ
— Ланц? — Причесанная модно женщина-регистратор в Доме творчества раскрыла книгу-алфавит. — Как вы еще сказали? — Возможно, Ланцберг… Любая похожая фамилия. — Здесь все на «л». — Она провела пальцем. — Лааксо, Лебедевы муж с женой, Львовский, Львова, Льдова, Лызлов, Лагины… Он член творческого союза? — Не знаю. — Денисов покачал головой. — Вообще-то пишет. У меня с собой его рукопись. — Сейчас пишут многие. Когда он мог быть у нас? — Предположительно в конце апреля. — Москвич? — Не могу сказать. По выговору — южанин. Впервые с начала разговора она подняла глаза, внимательнее, привыкшие к выражению вежливого участия. — Где он приобрел путевку? В Литфонде? — Не знаю. Может иметь отношение к Туве. — Весной часть путевок реализуется на Украине. — Какой у вас порядок? Предъявление документа обязательно? — Непременно. — А если забыл паспорт? Или на выписке? — Решаем в каждом конкретном случае. — Сами? — Только руководство. Вы из милиции, не мне объяснять. Она слегка коснулась прически. Пока разговаривали, не позволила себе расслабиться или уменьшить избранный ею вначале уровень напряженного внимания. — Не помните таких случаев? — В этом году? Нет! — Отдыхают только работники творческого союза? — Денисов не мог подступиться. — Не только. Особенно в межсезонье. И шахтеры, и рыбаки. — А писатели? — В апреле не так много. Приезжают потом, с началом школьных каникул. — Она пояснила. — В других Домах творчества не берут с детьми. У нас же дети, внуки. Потому наплыв. — Мог человек купить путевку на стороне? Не писатель, не рыбак? Не шахтер? — В межсезонье — пожалуй. — Примерно в то же время у вас находилась женщина -критик по детективу. Он упоминает о ней в рукописи. — Отдыхали несколько критиков-женщин. Так правильнее. Только по детективу ли? — Много отдыхающих? — Одновременно двести восемьдесят пять. Заезд в течение двух дней. Это летом. Весной — двести тридцать пять. — Она вздохнула. — Какой он из себя? — У меня фотографии. Денисов выложил на стол репродукции. «Ланц», как он именовал себя в рукописи, был сфотографирован с относительно небольшого расстояния, однако черты лица казались, смазанными, глаза ни на одном из снимков не были направлены в объектив. — Не знаю. — Снимки произвели явно неблагоприятное впечатление. Ее настороженность удвоилась, если не утроилась. — Как он был одет? — В Коктебеле? Затрудняюсь сказать. Вообще же одевался хорошо. Он шатен, среднего роста. Выговор южный. — Может, действительно с шахт? Здесь много. Кривой Рог, Макеевка… Он был один? — Полагаю, вместе с женщиной. Она оживилась. — Фамилию знаете? — Нет. — Тогда как же? — У входа в корпус, где она жила, два кипариса… — Kpoме все той же рукописи Ланца, Денисов не располагал другими материалами. — Играет в теннис. Была за границей. В Париже, в Греции. Возможны какие-то туалеты… — Здесь это ни о чем не говорит. — Подъем ее сразу угас. — Потом убедитесь. А кипарисы у нас по всей территории. Кипарисы, лох узколистный, орех. — Еще: мужчина, видимо, уехал раньше срока. Надо посмотреть, кто из апрельских не остался до конца. Она покачала головой. — Обычно не интересуемся. Некоторые даже не ставят в известность, что уезжают. — А как же в столовой? — Все равно накрывают. Еще несколько дней. В дверь заглянул кто-то из отдыхающих. — Сейчас, — сказала регистратор, — только поговорю с товарищем. Дверь закрылась. — Есть еще зацепка. Женщину, возможно, зовут Анастасией. Ей около сорока. Носит очки. — Попробую узнать. А пока… Вы были в пансионате «Голубой залив»? Это сразу на набережной. У моря. — Нет. — Еще есть турбаза. Узнайте там. Вы остановитесь у нас? — Пока не знаю. — Я постараюсь поспрашивать. Сможете оставить фотографии? — Да. У меня их несколько. — Из-за этого вы приехали из Москвы? — Да. — Зайдите вечером. Или завтра с утра. Походите… — Регистратор неожиданно смягчилась. — Многие в течение лета приезжают к нам дважды. Дробят отпуска. Может, вы встретите его на набережной. На пляже. Денисов поблагодарил, пошел к дверям. Пока они разговаривали, в темноватом, отделанном плиткой холле собралось несколько отдыхающих, один — высокий, с цепочкой на шее, раздраженно взглянув на Денисова, энергично шагнул к регистратуре. — Разрешите… — Входя, он как-то вдруг согнулся, решительность его сразу исчезла. «Если человек боится войти к регистратору, — подумал Денисов, — как он пишет?» На асфальтовой площадке перед входом было настоящее пекло. Солнце стояло высоко. С теннисного корта доносились тугие щелчки. Высохшие листья ириса вдоль аллей были желтыми. Мимо огромного транспаранта «ТИХО! РАБОТАЮТ ПИСАТЕЛИ!» в шортах, затейливых майках, с амулетами на шнурках шли молодые, и кто-то тревожно-нетерпеливо совсем рядом стучал по неисправному телефонному аппарату.— В сущности, все эти опусы от имени Ланца, — заметил литконсультант Союза писателей, знакомившийся с рукописью в Москве, — суть эссе, произведения особого жанра, сочетающего подчеркнуто индивидуальную позицию автора с непринужденным, зачастую парадоксальным изложением. Стоят ли за каждым описанным эпизодом реальные события, трудно сказать. Скорее, да. Хоть не исключено обратное…| Денисов, приехавший вместе со следователем в особняк у Крымского моста, словно попал на урок литературы — снова «образы главных и второстепенных героев», «изобразительные средства», «язык персонажей»… — …Палитра автора весьма тускла. В манере отсутствует определенная авторская отстраненность, отбор материала. Записи стилизованы под дневниковые. Не исключено, что они таковыми и являются… Это было весьма важным. — Использованный прием требует, однако, известного мастерства — так называемый «поток сознания». Думаю, что сейчас сделано это все же непрофессионально, даже, извините, графомански. Если же говорить о тематике… Эссе легко разделить на три группы: любовь, недовольство героя собой и ревность. По-моему, это главное. — У нас такое же впечатление, — Королевский, следователь, легко соглашался. — Но чем объяснить? В почти документальных описаниях два географических пласта. Смотрите… — Он показал несоответствия. Ланц писал: «На шестах — тряпки, пустые консервные банки, конский волос — традиционная дань, собираемая непритязательным тувинским небожителем.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (57) »