тысячелетиях.

Мир подсунул мне "куклу", я вложил не в тот банк, встал не в ту очередь, в конце которой не дают, а отбирают, - так другой ведь нет. Я вынужден был отстроить свой, мне принадлежавший мир на бумаге и погрузить его в мед воспоминаний с нитями дегтя - он сладок, но горчит, потому что будущее моего прошлого больше не является будущим и само давно уже прошло. Грунтовые воды забвения поднялись и проступили сквозь тротуарные стыки тех городов. Пора выдавать шифры, менять пароли, душе - откочевывать в пятки к Богу.

Когда-то меня ужасно рассмешил разговор матери с балкона с подслеповатой старухой в толстых линзах во дворе. Мать заволновалась, увидев, что что-то завезли в овощной магазин, и выскочила на балкон. Из магазина уже возвращалась и проходила под нашим балконом эта старуха из соседнего подъезда. Мать окликнула ее по имени-отчеству. Та замерла, огляделась и, никого не увидев, робко отозвалась:

- Да!

- Не знаете, что там привезли в овощной магазин? А почем? Спасибо.

Ответив на все вопросы и косясь по сторонам, старуха набралась наконец решимости и осторожно спросила:

- А откуда вы разговариваете со мной?

Зря смеялся.

Тогда, чувствуя подпирающее давление, сами того не зная еще, мы уже, как пробки, неслись куда-то за линию горизонта, разлетаясь из провинциальных городов и родительских, ныне разоренных гнезд. Но даже спутник, описав полный круг, пролетает вблизи тех мест, откуда был выстрелен. Ты спрятался, мой мир? Ку-ку.

Скоро и моя очередь прятаться - спрячусь и буду посматривать из окна на двор, на вас, дураков, готовясь усесться с родными и близкими ужинать. Вот не знаю только, что там мама приготовила нам всем на ужин.

Пока же пусть никому из нас не приснится самый страшный из снов: будто ты лежишь на той же кровати - и все никак не можешь уснуть.