Этот мир, кажется, рухнул под грудой обрушившихся проблем.

Отсутствием денег, долгов с учебой, проблем на работе. "Беда не приходит одна". Вот уж воистину великая истина. И сегодня завтра, если не будут погашены долги, придётся ночевать на улице. Но денег нет и им неоткуда взяться, не говоря уже о том, что отчисление из университета, оказывается не мнимой, а вполне реальной угрозой, почти такой, же реальной как приказ о твоём увольнении.

   Депрессия. Великая американская депрессия, кажется полной ху*нёй по сравнению с моей личной маленькой бедой. Да что там катаклизмы всего мира, к чорту на них. Я зацикливаюсь на себе и понимаю, что в моей личной внутренней вселенной, уже давным-давно во всю гуляет десятибалльный шторм, пласты нейронов содрогаются жесточайшими стрессовыми землетрясениями, а вверх вырываются фонтаны лавы, состоящие из бредовых мыслей.

Дайте мне мыло душистое, эх, да верёвку пушистую.

Судорожно обдумываю что делать. Курю. Думаю. Но ничего не думается.

   "Дурак думками богат".

И тогда я собираюсь. Собираюсь.

   В мозгу слабо мельтешит последняя отстранённая мыслишка. Вот кажется уже и всё. Разрешаю ей быть. Я жеж люблю себя. И начинаю двигаться дальше. Не позволяя себе поблажки: вытянуться, поскулить или приткнуться за чужую спину, политики, "моя хата с краю", в надежде что оно, как - то всё возьмёт и само рассосётся.

   Нет, сцуко, - ругаю себя последними словами - Ты уже и так своим раздолбайстовм сделал достаточно, теперь вот, не рассосётся, пока сам не раскидаешь всё по местам.

   И раскидываю. Звонок на работу. Личная встреча. Сам. Принял.

   Шагаю под прицелом настороженных сочувственно тёплых взглядов - глаз, ощущая что кажется задымиться строгая тёмно - синяя рубашка с озорным мальчишеским галстуком с динозавриками. Светлые волосы уложенные стальными прядками наверх, лёгкий мазок геля, еле уловимый аромат Джинфиз. Всё продумано до мелочей и это нарочито небрежная опрятность и аккуратная оправа очков, в которых я совершенно не нуждаюсь. Офисный стиль делает меня старше моих лет. Без делового костюма, я мальчишка - тинейджер, и мало кто воспринимал бы меня серьёзно, если бы ни какое - то интуитивное понимание по одёжке встречают, а ум у меня всегда был. До сегодняшнего момента. Распахиваю дверь, элегантный поддятнутый. Но наверное прекрасно понимающий, что я зарвался. Что, взяв на себя обязательства по проекту, я не только не уложился к сроку, но даже не сумел предоставить ничего достойного внимания.

   Творческий кризис мать его ити за ногу, будь он не ладен.

   И моё место не здесь, в этом дорогом пахнущем кожей, деревом и отливающим новомодным металопластиком месте, а на улице, за бортом жизни, где однажды мы столкнулись с моим будущим шефом, когда намывая стёкла его машины, я легко почти играючи, рассказал, как должен выглядеть в моём понимании рекламный ролик.

   - Александр Владимирович, я, в общем, так получилось...

    Говорю комкано, пытаюсь объясниться, но потом выпрямляюсь, и меня несёт, про то, что наши корабли бороздили просторы ...

Слышу смех. Кажется невероятно. Я что ещё жив? Шеф улыбается, подперев подбородок кулаком и смотрит на меня как на любимого клоуна, которого ему оказывается так долго не хватало, что он даже впал в депрессию. Во взгляде серых глаз-тоска. Ещё одна депрессия? Забавно.

- За что я тебя держу? Сам не знаю, - вздыхает шеф притворно и показывает рукой на кресло.

- Присаживайся, Костя. Кофе хочешь? - и не дождавшись отказа нажимает связь

- Леночка, два экспрессо и - обволакивающий взгляд в мою сторону.

   Я краснею против воли и холодею одновременно.

    - И что нибудь... - Его фраза теряется поглощённая приливом крови и шумом в ушах. Сердце стучит. Именно в такие моменты я боюсь по настоящему. Не когда орёт, а когда вот так.

Секретарша приносит кофе. Смотрит на меня с любопытством и сочувствием. Она то наивная, свято уверена, что сейчас меня здесь будут в лучшем случае, убивать.

Беру чашку, почти машинально. Вздрагиваю, слыша неуловимый щелчок замка. Шеф обходит кабинет, говоря о каких - то мелочах и пустяках, а затем внезапно оказывается напротив меня.

Чёрные волнистые волосы, зачёсанные назад, пронзительный взгляд, длинные смуглые пальцы музыканта.

    Вся местная женская половина в Алекса безнадёжно влюблена, вся мужская его свято ненавидит, впрочем, это не мешает его уважать. Алекс - металлический монстр, требовательный, но справедливый. Кажется, у таких как он не бывает слабостей. Ан нет.

- Ты ничего, не ешь, - шеф забирает кружку, из моих, ставшими безвольными пальцев.

   Его ладонь словно случайно проскальзывает щеке, почти ожог.

    - Любишь сладкое, Кост?

- Александр Владимирович.

Бровь шефа досадливо дёргается.

- Мы кажется, договаривались, Костик.

- Алекс.

Я знаю, что сейчас мои глаза превращены в две бездонных планеты, но именно это и заводит его больше всего. Как тогда, на корпоративной вечеринке. Зачем я пошёл на неё? Не знаю. Но началось всё с неё, с того дурацкого лишнего коктейля и предложения шефа проветриться немного.

   И его горячие руки и губы, и мои собственные бесстыдные ласки в ответ.

   Пьяные люди не соображают, что они делают, но могут ли они не соображать настолько?

   Не знаю. Я хотел бы забыть об этом, но шеф каждый раз настойчиво напоминал о случившемся, давая понять, что желает большего.

- Почему, Костёнок? Боишься?

- Нет... Просто, - краснею, не зная как себя вести.

Он подносит шоколадный трюфель к моему рту.

- Подкормить тебя, что ли?

    Как отказаться, если ситуация более чем понятная?

    Я хочу вскочить, но не могу даже двинуться. Он принимая это за согласие нажимает шоколадом на мои безвольные губы, откровенно пачкая кремом -

- Давай, - даже в его умиротворении слышится приказ. Я подчиняясь и понимаю зря, это сделал.

Его ладонь уже на моём бедре, вторая рука откровенно заигрывает с моим ртом.

- Оближи, - шепчет он, и я облизываю почти машинально, чем реально осознавая ситуацию.

Шеф издаёт экстазирующий стон и приникает к моим губам, одновременно запуская руку в ширинку.

   Я отталкиваю его, пытаюсь оттолкнуть. Наша борьба опрокидывает