фактически имеет место. Часто такое упрощенное понимание приводит к явным заблуждениям.
Так, мы обычно считаем само собой разумеющимся, что философы проводили исследования, разрабатывали философские концепции и писали свои работы с целью познать что-то интеллектуально, понять и это свое понимание донести до нас. Причем мы, как правило, думаем, что эти философы сами работали в физической форме сознания и представляли себе своих будущих читателей также находящимися в физическом сознании. Однако все это верно только по отношению к обычным «европейским» ученым — философам XV–XX веков, да и то не всем.
До нашего времени дошли, например, многочисленные древние тексты, которые мы безосновательно принимаем за научно-философские, тогда как в действительности они непосредственно предназначены для модификации сознания и приближения читателя к цели индивидуального освобождения. Таким образом, пытаясь просто интеллектуально понять эти тексты, мы используем их не по прямому назначению. Примерами таких текстов являются многие произведения Сократа, который, как известно, задавал так называемые риторические вопросы не для того, чтобы что-либо узнать у собеседника, а для того, чтобы заставить последнего задуматься над некоторыми аспектами своей жизни и тем самым приблизиться к решению определенных своих проблем.
К этой же категории относятся и коаны в дзэн-буддизме, и во многом сама Библия. Из более современных текстов классическим примером такого рода являются произведения Г. И. Гурджиева, работы по нейролингвистическому программированию (НЛП), психоанализу и «терапии прошлых жизней». Особую категорию составляют так называемые эзотерические тексты, которые вообще не предназначены для осмысления в физическом сознании.
Так, мы во многих древних и современных учениях встречаем повторяющийся мотив: «Все это — сон. Освободитесь от иллюзий (майи). Пробудитесь. Бодрствуйте». Как все это понимать? Неужели учителя мудрости считали объекты физической реальности, да и нас самих, к которым обращены их слова, такими же порождениями воображения, как и образы сновидений? Конечно, нет. Но в их словах содержится глубочайшее по смыслу утверждение о том, что все состояния сансары (в буддизме — бар-до — промежуточные состояния) принципиально не отличаются друг от друга по степени реальности.
Так, например, телекинез, представляющий собой управление физической материей усилием воли, очень напоминает управление осознанным сновидением также усилием воли. Но почему же мы эти истины пытаемся осознать именно в физической форме сознания, для которой они выглядят, мягко говоря, некоторой натяжкой? Почему не попытаться сделать это в той форме сознания, при которой высказывания являются буквально истинными, т. е. в состоянии сна со сновидениями?
В этом состоит суть техники намерения тибетской йоги осознания сна, как утверждают исследователи буддизма Тартанг Тулку, Стивен Лаберж, Эванс-Венц. Так может быть, это учение и предназначено только для того, чтобы быть осознанным и примененным именно в состоянии сна, в котором оно составляет буквальную и простую истину — истину, которая, будучи примененной, сразу приводит к трансформации сна в форму сознания более высокую, чем бодрствование?
Совершенно аналогично существуют тексты, представляющие собой буквальную констатацию истины в теоретической форме, а также совершенно простые и четкие практические инструкции по тому, какие действия необходимо совершить, чтобы перейти из астрального сознания в ментальное. Естественно, эти тексты могут быть адекватно содержательно осознаны и применены только в астральном сознании. Если же читатель прочитает их в физическом сознании, то он в лучшем случае может интеллектуально понять их формально-логическую правильность с точки зрения соответствия определенной концепции. Также существуют аналогичные тексты и для ментальной, и для более высоких форм сознания. Справедливости ради надо признать, что имеются подобные тексты, предназначенные и для физической формы сознания.
Все эти тексты называются эзотерическими, так как для их адекватного (полного, правильного, неискаженного, неизвращенного) понимания необходимо посвящение, то есть способность ученика воспринимать данный текст в измененной форме сознания, причем во вполне определенной форме сознания в каждом конкретном случае.
Достаточное ощутимое мировоззренческое потрясение испытывает человек, хотя бы раз осознавший в состоянии обычного сна, который он до этого совершенно серьезно принимал за физическую реальность, что он в действительности спит; осознавший, что все, принимаемое им за реальные объекты, представляет собой всего лишь плод его воображения; убравший галлюцинации и увидевший одновременно и физическую, и астральную реальность (кстати, включая и галлюцинации).
Во-первых, границы реальности для такого человека качественно расширяются, а во-вторых, становится совершенно очевидным, что если это произошло один раз в некоторой определенной форме сознания, то что-то подобное может произойти еще много-много раз и в других формах сознания. В том числе, становится в принципе понятной и возможность перехода из состояния бодрствования к некоторой более высокой форме сознания, которая может восприниматься человеком как пробуждение. Возможно, после этого перехода в словах Учителя «все это — сон» мы увидим истину, верную и в том случае, когда под этим понимается сама физическая реальность. Переход к более высокой форме сознания человек всегда осознает как пробуждение, будь это переход из сна в бодрствование (как обычно), из сна — в астральное сознание, из астрального сознания — в ментальное или из физического сознания — в ментальное.
Такое точечное касание некоторых тем эзотерики преследует цель изменить стереотипные взгляды читателя на давно полученные и забытые знания, прежде чем перейти к рассмотрению достижений истинно великих.
ПРОРОКИ И ПРОСВЕТЛЕННЫЕ
Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, — И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он. Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, — 11 их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он