размахнулась другой рукой. «ШЛЁП!» — ладонь крепко приложилась к попке. И снова волна наслаждения пробежала через её тело. «ДА-А-А!» — выкрикнула она громко, чувствуя настигший её оргазм.

На следующий день Анастасия и её мать стояли в очереди в гильдию работорговцев.

«Ты уверена, что хочешь сделать это, милая?» — спросила Анастасию мать.

«Мам, мы уже проходили это. Теперь хватит вопросов, а то мне придётся идти рукоблудничать снова», — ответила Анастасия.

«Ладно, ладно, я просто хотела убедиться. О, дорогая, кажется, твой черёд».

«Огласите своё дело», — сказал мужчина за конторкой.

«Я желаю… я желаю продать себя в рабство», — произнесла Анастасия.

«Возраст?» — осведомился он.

«Мне шестнадцать».

«Опыта не было, девственница? Или уже занималась сексом?» — продолжил он.

«Нет, я не девственница».

«Досадно. Ты, вероятно, ушла бы за лучшую цену. Некоторые благородные господа предпочитают покупать девственниц. Они утверждают, что тогда могут вылепить тебя в соответствии со своими сексуальными желаниями, — чепуха, я бы сказал. Хотя не имеет значения — я уверен, что ты всё равно пойдёшь за отличную цену. Давай посмотрим… я бы назвал тебя блондинкой, глаза зелёные… Рост?»

«Пять футов четыре дюйма».

«Параметры?»

«Что?» — переспросила Анастасия, не поняв, чего тот хочет.

«Обхват твоей груди, бёдер и талии?»

«О, не знаю, я никогда не измеряла», — ответила Анастасия.

«Подожди. — Мужчина вышел из-за конторки с куском верёвки. — Подними руки», — скомандовал он. Анастасия сделала, как ей было сказано, и он обернул верёвку вокруг неё несколько раз в разных местах, от груди до бёдер.

Затем уселся обратно.

«Ага, тридцать восемь грудь, двадцать четыре талия и тридцать шесть бёдра. Отличные параметры. Хорошо, юная леди, кому пойдёт золото, вырученное за тебя?»

«Моей матери, вот она», — показала Анастасия.

«Очень хорошо. Гильдия рабовладельцев берёт один фунт золота плюс десять процентов от конечной цены за проведение торгов и надевание ошейника. Какую начальную цену ты запросишь?»

«Двадцать… — Анастасия подумала. ­— Двадцать пять фунтов золота».

«Немного высоко для начала, но это честная цена. Уверен, что кто-нибудь купит тебя. А сейчас ты должна подписать этот контракт — в нём говорится, что ты будешь продана в добровольное рабство тому, кто предложит самую высокую цену, вся выручка минус комиссия гильдии будет передана твоей матери. Как только ты будешь продана, начнётся твой трёхлетний срок в рабстве. Если по какой-то причине ты будешь не способна отбыть срок полностью, ты обязана выплатить твоему владельцу сумму, пропорциональную оставшемуся времени».

Наклонившись, Анастасия прочитала контракт — там было больше слов, но говорилось примерно о том же, о чём ей только что рассказал мужчина. Взяв перо, она расписалась внизу.

«Хорошо, пройди через ту дверь. Там тебе помогут одеться для аукциона. Это не займёт много времени».

Анастасия взглянула на мать.

«Ну, я думаю, мы увидимся снова через три года, мам». — Её мать тут же схватила её и крепко прижала к себе. — «Со мной всё будет в порядке, мам», — сказала Анастасия, обнимая её в ответ.

Анастасия повернулась к двери и прошла в неё. Как только она оказалась внутри, другая женщина приняла её и помогла освободиться от одежды. Анастасию усадили и нанесли макияж на глаза и щёки, помаду на губы, чтобы сделать их поярче, а затем надели на неё недорогой белый корсет и длинное платье. Корсет и платье не были высочайшего качества, но подчёркивали все нужные формы. Как только всё было закончено, Анастасия встала в конец очереди, вместе с другими женщинами, ожидавшими продажи.

Каждые несколько минут женщина в голове очереди поднималась на сцену. Анастасия слышала, как аукционист называет цену, которую за неё просят, а потом, когда предложения кончаются, объявляет проданной лорду такому-то или такому-то. Наконец подошла очередь Анастасии. Из-за небольшого занавеса выглянул мужчина и спросил:

«Имя?»

«Анастасия».

Пошуршав какими-то бумагами, тот сказал:

«Ага, вот оно. Поднимайся и выходи».

Поднявшись по ступенькам и пройдя сквозь занавес, Анастасия оказалась глядящей на дорожку с небольшой круглой сценой в конце. В креслах, большим полукругом располагавшихся вокруг сцены, сидели сотни благородных господ. Мужчина провёл её по дорожке на сцену и оставил стоять там.

«Для начала просто повернись вокруг себя пару раз».

«Следующий лот — Анастасия! — выкрикнул аукционист. — Новенькая, пять футов четыре дюйма, грудь тридцать восемь дюймов. Стартовая цена — двадцать пять фунтов золота».

«Двадцать пять!» — тут же крикнул какой-то мужчина в зале.

«Двадцать шесть», — отозвался другой. Воцарилась тишина.

«Джентльмены, я уверен, что вы не собираетесь остановиться на двадцати шести. Упоминал ли я, что у неё зелёные глаза?»

«Двадцать семь!»

«Двадцать семь, услышу ли я двадцать восемь?» — продолжил аукционист.

«Двадцать восемь», — выкрикнул первый мужчина.

«Двадцать восемь. Могу я получить двадцать девять за эту стройную красавицу-блондинку, параметры тридцать восемь, двадцать четыре, тридцать шесть? Давайте, джентльмены, вы, конечно же, способны предложить больше», — продолжал аукционист.

«Тридцать», — вступил в торги ещё один мужчина.

«Тридцать один».

«У нас есть тридцать один, как насчёт тридцати двух?»

«Тридцать два».

«Тридцать два, процесс пошёл, тридцать три, кто-нибудь?« — аукционист подошёл к Анастасии. — «Сними платье», — прошептал он ей.

Анастасия была ошеломлена. Она знала, что становится рабыней, и даже фантазировала на эту тему, но не думала, что должна будет обнажиться перед всеми этими мужчинами. Но она медленно протянула руку вверх и расстегивала пуговицы спереди, пока платье не упало на пол. Теперь Анастасия стояла перед залом, полным мужчин, одетая лишь в маленький клочок ткани, тесно обхватывающий бёдра. Она стояла там, и её груди были открыты взглядам публики, а из-под набедренной повязки выбивались лобковые волосы.

«Ну, джентльмены, полюбуйтесь на прелестную шестнадцатилетнюю плоть. Её девственность уже отдана кому-то, но я ручаюсь, что она ещё достаточно невинна. А теперь давайте приступим к торгам всерьёз. Я слышу «сорок»?»

«Тридцать пять», «тридцать шесть», «сорок», — услышала Анастасия выкрики, один за другим.

«Сорок, вот это другой разговор. Сорок один, кто-нибудь, сорок один?»

«Сорок один», — вступил пожилой джентльмен.

«Сорок один и восемь унций», — сказал