- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (11) »
безумными ее бликами… Мой отец
тоже начинал очень поздно. Жизнь тоже
делилась для него на две части.
Начиная вторую часть, вспоминаешь
начало первой. Вот так же тени
лежали на тех тропинках, как в этом парке,
где мы пьем кофе, прежде чем ехать обратно.
«Свернуть с автострады…»
Свернуть с автострады, заехать в какой-нибудь маленький
город, где-нибудь во Франконии:
с дворцом и парком, пустынными улицами,
группой разноцветных велосипедистов на площади
перед церковью;
прочитать на сером обелиске имена погибших во время
первой и второй войны; заглянуть,
на мгновение, в местный
музей с черепками, доспехами, портретом маркграфа;
зайти в кафе, где с пятидесятых
годов ничего, конечно, не изменилось,
выпить (очень плохой, очень кислый) кофе, съесть пирог,
к примеру, с рабарбарой, записать эти строки.
Какая печаль и какая заброшенность.
Какое спокойствие. Как не хочется умирать.
22 августа 2003
Ut pictura poesis
Так Сезанн подходил все ближе к своей горе —
до которой дойти невозможно, хотя она и
видна отовсюду, из любого окна, из окна
любого поезда, плывущего по равнине,
над всеми крышами всех городов. Так и эти
немые холмы, эти камни, их тени
на траве — это та же гора. И, конечно, деревья —
горы… Мы кладем слой за слоем —
слов ли, красок. За слоем слой мы, на самом
деле, снимаем, подходя все ближе к тому, до чего мы
не дойдем никогда, что всегда уже с нами.
27 июля 2006
«Так много снега, как снега только…»
Так много снега, как снега только
бывает много. Сплошные
сугробы, сумерки, отсветы на снегу.
Как полыхает все это, стены, крыши.
Как снег краснеет, синеет, тает.
Прийти домой и зажегши лампу
читать сливающийся со снежным
мерцаньем рассказ о давних
бунтах и казнях. Никто не спросит,
что ты читаешь. Все неизвестно
куда ушли. И ты сам уходишь
по этим строкам, еще не зная,
в свои одиннадцать лет, что так и
будет потом всю жизнь, что дальше
и дальше будешь ты уходить куда-то
и от чего-то. Над колокольней
кричит ворона, выходят люди.
Так много снега, как снега только
бывает много. Скрипят ворота.
Выходят люди, проходят тени.
Все повторяется, сны и казни.
Как долго едем мы, все мы едем.
Не много правды, но много злобы.
Не бось, доедем, не зарекайся.
Доносы, пытки, стрельцы и страхи.
Краснеет снег и краснеет небо.
Стрельцы и страхи, костры и плети.
В Голландии верфи, каналы, грахты.
В Вестфалии города и замки.
Я никогда не вернусь обратно.
28 августа 2003
Св. Лука рисует Мадонну (Рогир ван дер Вейден)
Не потому что я знаю как. Я не знаю.
Не потому что я верю, что я смогу. Я не верю.
Но потому что ничего еще нет, ни Ее, ни младенца,
ни даже вот этой комнаты с балдахином, с колоннами
и выходом на балкон, ни балкона, ни тех, кто
стоит там, ни реки, ни холмов, ни башен, ни меня
самого. Все это хочет быть, я хочу быть. Она
смотрит в сторону, с лунной улыбкой.
Не потому что я знаю. Не знаю. Не потому что
верю. Не верю. Но потому что все начинается
сызнова, все появляется, эти холмы, и колонны. Я сам
появляюсь. Все это движется, звезды
ходят где-то над нами, подземные
воды текут в темноте. Все это хочет быть.
И потому мы начинаем сызнова, каждый
раз. Она смотрит в сторону, улыбаясь.
Все движется, только Она неподвижна.
Не потому что я. Все равно кто. Я вижу
это ветвленье реки, эти складки одежд, их паденье
и тяжесть, квадраты пола с ромбами в них,
его тихую руку с карандашом над бумагой,
уже усталость у него под глазами.
Эти строки уводят меня все дальше. Она молчит
всегда и по-прежнему. Поезда идут, самолеты
и ангелы пролетают по небу. Вот потому-то.
7 сентября 2003
«Этот берег смотрит на север…»
Этот берег смотрит на север. Северный
полюс — вытяни руку — там.
Где-то там, за волнами, глыбами
облаков. Между нами ничего уже нет.
Все, что есть, у меня за спиною, и urbs,
и orbis, все страны, все страсти,
автострады, аэродромы,
все надежды, все прошлое.
А я ведь тоже с севера. Кто-то
из моих предков плавал, якобы, с Берингом,
сквозь свист снастей, сияние льдов.
Как они верили, что когда-нибудь
тот край тоже будет civilisé.
Как жаль, что они ошибались.
Вода отступает. Песок
отсвечивает несбывшимся небом.
Будда (I)
Я видел Будду, ехавшего в метро,
золотого Будду, улыбавшегося всем прочим,
ехавшим. Он улыбнулся и мне. Он был
похож, не похож на кого-то, кого я
знал лет двадцать назад, или двадцать
пять лет назад, или нет, на кого-то
другого. Все проходит, неправда,
что не все, все проходит, и все, что
есть, начинает не быть, и почти уже не
есть, и ты сам, и, конечно, ты сам не
очень есть, ты теряешь себя, все, что было
с тобой и тобой, исчезает, уже, вот,
исчезло, эти дни, эти ночи, то утро,
когда ты шел вдоль моря, был счастлив,
те следы на песке и те сосны. Я видел
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (11) »
