тут-то реклама его и доконала. Он подумал, что болен, начал лечиться всеми великолепными рекламируемыми средствами; а для большей эффективности лечения применял одновременно все способы, затрудняясь в выборе, теряясь перед одинаковым количеством похвал, которые рекламы расточали каждому снадобью.

Невозможно подсчитать, сколько он съел шоколада; к такой неумеренности его обязывали назойливые советы; различных фабрикантов. Столь же неумеренно он применял и парфюмерию, — в несколько приемов он лишило всех зубов, и только ради того, чтобы дать работу этим филантропам — зубным врачам, которые клянутся не причинить вам никакой боли и спокойно ломают вашу челюсть.

IV

Реклама не пощадила не только тело, но и разум Пьера Ландри. Он купил книжный шкаф с передвижными полками и наполнил его всеми книгами, какие только рекомендовали ему газеты. Принятая им классификация была очень изобретательна: он расположил тома по их значимости, — я хочу сказать, по степени восхвалений, предпосланных им книгопродавцами в анонсах.

Нигде и никогда дотоле невозможно было бы найти такого подбора мерзостей и безумия. В библиотеке Пьера Ландри была сконцентрирована вся современная ему глупость и гнусность, и он старательно приклеивал к корешку каждого тома похвальные слова рекламы, заставившей его купить эту книгу. Когда он начинал читать, он заранее знал, какой восторг он должен испытывать, он плакал или смеялся над книгой согласно предписанию издателей.

От такого образа жизни Пьер Ландри обратился в совершенного идиота. Я не хочу перечислять всех названий, но я мог бы указать на некоторые из книг, которые окончательно растлили мозг Пьера Ландри. Постепенно он стал необыкновенно требовательным и прихотливым, он стал покупать только то, что рекламировалось как неподражаемое творение гения; теперь он покупал в неделю не больше двадцати томов.

Надо добавить, что некоторые газеты, горячо рекомендованные броскими объявлениями, тоже немало способствовали его полному оглупению. Чем трескучее была реклама, тем с большим доверием и восторгом он ей внимал.

Вот что восхитило его сверхмерно. Издателю одной газетки вздумалось воздвигнуть шутовской балаган на площади Согласия, где паяц, выкидывая коленца, объявлял о выпуске нового номера. Пьер Ландри бился за честь первым подписаться на эту газету.

V

Я приблизился к последнему акту этой душераздирающей драмы. Прочитав, что некий ясновидящий излечивает все болезни, Пьер Ландри кинулся к нему лечиться от недомоганий, которых у него не было. Ясновидящий услужливо предложил омолодить его, он указал ему способ стать пятнадцатилетним. Нужно было всего-навсего принять определенную ванну и выпить определенную воду. Пьер Ландри расстался с ясновидящим, не помня себя от восторга, он объявил, что подобный способ лечения — наипоследнее слово прогресса.

Проглотив предписанную ему бурду, он погрузился в ванну и так удачно омолодился, что через два часа его нашли в ней мертвым. На лице его застыла блаженная улыбка, по которой можно было догадаться, что он испустил Дух, поклоняясь пресвятой Рекламе. Это и была, вероятно, обещанная ясновидящим панацея от всех зол.

Даже после смерти Пьер Ландри остался покорным слугой объявлений. Он завещал похоронить себя в гробу, который мгновенно бальзамировал труп, по способу, запатентованному одним шарлатаном аптекарем. На кладбище этот гроб раскололся, несчастный покойник вывалился в грязь и был похоронен вместе с обломками своего гроба.

Только одну зиму надгробный памятник из картонного камня и имитации мрамора сопротивлялся непогоде; вскоре на могиле не осталось ничего, кроме кучи отвратительной гнили.

Если бы я был моралистом, я бы произнес над этой грудой мусора громовую речь и вывел бы полезное нравоучение из истории Пьера Ландри: эта плачевная жертва рекламы показывает нам, ротозеям современности, во что мы обратимся, если будем наивно верить объявлениям, сулящим нам счастливую и приятную жизнь. Так как дельцы злоупотребляют свободой, предоставляемой им рекламой, и, в ущерб нам, зазывают нас в свои лавки, не поддадимся! на щедрые посулы, не позволим себя надувать. Будем стойки, не уподобимся Пьеру Ландри.