первым. Когда он впервые поднялся на борт «Форт Стайкина» в Беркенхеде, то почувствовал себя одиноким. Казалось, ни у кого нет и минуты, чтобы перекинуться с ним словом. Теперь же, стоя на палубе и наслаждаясь теплом Средиземноморья, он был счастлив. Ведь он подружился с третьим помощником Эдвардом Уэлчем и вторым радистом Джеймсом Патерсоном и, хотя по неопытности наделал множество ошибок, капитан Найсмит и старпом Хендерсон были терпеливы и добры, готовы всегда ответить на его вопросы.

Наступили сумерки, и Кэрнс отправился на спардек, где находилась его каюта, которую он делил с Патерсоном. Оказавшись впервые на судне, он был приятно удивлен, когда увидел свое жилище. Каюта была неплохо обставлена. Здесь имелись двустворчатый шкаф, небольшой диван, письменный стол, кресло и двухъярусная койка с выдвижными ящиками внизу. Помимо общего освещения, у изголовья каждой из коек была лампа для чтения.

У Кэрнса еще оставалось время почитать перед вахтой. Он толкнул дверь каюты и вошел, но в ту же секунду услышал разносившиеся по коридорам звонки тревоги^[v]. Кэрнс не представлял себе, что это могло означать, и несколько секунд простоял в нерешительности. Тут в каюту ворвался Патерсон и закричал:

— Бомбардировщики! Хватай спасательный жилет, каску и все самое ценное, что найдешь, и жми!

Кэрнс был уже достаточно осведомлен, чтобы понять, что означает «жми» — ему следует бежать в радиорубку и помогать старшему радисту Биллу Ройкрофту. Кэрнс взял стальную каску, спасательный жилет, кое-что из своих личных вещей и выбежал в проход. В особых случаях, как сейчас, ему разрешалось пользоваться капитанским трапом, но он по привычке вышел на палубу по внешнему трапу и поднялся на мостик. Добравшись до него, он успел рассмотреть в небе четыре бомбардировщика «Кондор» FB-200, которые пронеслись над «Форт Стайкином» на высоте 75 м. Он разглядел черные кресты на крыльях в косых лучах солнца. Кэрнс видел, как немецкие самолеты обстреливают из пулеметов соседнюю колонну судов. Потом он зашел в радиорубку и стал слушать по радиотелефону, как переговариваются корабли охранения. Из сказанных скороговоркой фраз он понял, что от двадцати до тридцати самолетов атаковали конвой^[vi].

В последующие полчаса стоял невообразимый грохот — к орудиям конвоя присоединились береговые батареи Алжира. Орудия «Форт Стайкина» тоже не бездействовали. Судно было неплохо вооружено. На верхнем мостике, на каждом крыле, было по две скорострельные пушки системы «Эрликон». Еще две такие пушки стояли на кожухе машинного отделения, позади дымовой трубы. На корме размещались 4,7 — дюймовое^[vii] орудие и реактивная установка, которую команда окрестила «почтовым ящиком». Из этого «почтового ящика» одним нажатием на спусковой крючок можно было выпустить до двадцати четырех разрывных ракет.

Деннис Брэдли числился в одном из орудийных расчетов. Услышав сигнал тревоги, он схватил каску и спасательный жилет и побежал на свой боевой пост — орудийную площадку на машинном кожухе. Некоторое время он стоял у орудия в ожидании команды. Потом услышал, как кто-то сказал: «Подлодка скрылась». Брэдли понял, что подводная лодка сопровождения ушла под воду, как только коммодорское судно передало по рации предупреждение об атаке. Сумерки быстро сменились темнотой, и хотя Брэдли еще мог различить очертания ближайших судов, атакующих самолетов в небе он так и не увидел.^[viii]

Командир орудийного расчета, матрос военно-морских сил приказал поднять до предела стволы орудий и открыть огонь. Брэдли вместе с другими выпускал в ночное небо очередь за очередью. Им приходилось сновать туда-сюда, таская патроны с кранцев первых выстрелов к орудиям. Время от времени они спотыкались о какие-то предметы, разбросанные по палубе, чертыхались, но выяснять, что это такое, было некогда.

Вскоре орудия нагрелись, и командир расчета приказал прекратить огонь, чтобы дать стволам остыть. Пока артиллеристы стояли, наблюдая за разрывами снарядов, выпущенных с других судов, один из матросов обнаружил на палубе то, обо что они все время спотыкались. Это были боевые патроны, выскочившие из кранцев от вибрации из-за быстрой стрельбы.

В разгар отражения воздушной атаки коммодор^[ix] приказал зажечь дымовые шашки. Найсмит, которого ни на минуту не покидала мысль о грузе, не стал терять времени и тотчас же передал приказ своим офицерам. Он пережил страшные минуты начала атаки, когда суда вели огонь по низколетящим самолетам. Расстрелянные гильзы и раскаленные осколки металла, угрожающе лязгая, перекатывались по палубе «Форт Стайкина», и Найсмит соображал, выдержит ли сталь толщиной почти в сантиметр их удары.

— Видимо, на других судах не знают, что у нас в трюмах? — обратился он к Хендерсону и поморщился от громкого лязга.

— Узнают, если хоть одна из этих железок проломит палубу!

Как только поступила команда поставить дымовую завесу, матросы бросились на корму зажигать дымовые шашки. Ветер дул как раз с кормы, и вскоре тех, кто находился там у 4,7-дюймового орудия, заволокло густым дымом. Огонь пришлось прекратить, задыхающиеся и ослепленные матросы, спотыкаясь, отчаянно ругались.

— Швырни ты наконец за борт эту чертову штуку! — крикнул кто-то. Один из матросов, набрав в легкие побольше воздуха, нырнул в дым и столкнул шашку в воду. Вытирая слезящиеся глаза кто носовым платком, кто рукавом, матросы вернулись к орудию.

А тем временем Найсмиту пришлось пережить еще несколько неприятных минут. Стоя на мостике рядом с Харрисом, он наблюдал за тем, как Хендерсон и еще несколько членов экипажа пытались на баке зажечь вторую дымовую шашку — большую бочку для нефти с завинчивающейся крышкой. Один из матросов отвинтил крышку, а другой, взяв специальную длинную спичку, зажег ее и сунул в отверстие. Однако ничего не произошло. Найсмит нетерпеливо закричал:

— Зажигайте же, Хендерсон, зажигайте!

Матросы зажгли другую спичку. Прошло несколько мгновений, а потом вместо дыма наружу вырвался язык пламени.

Тем временем стемнело. Все суда конвоя зажгли дымовые шашки, на одном лишь «Форт Стайкине» полыхало пламя, и транспорт с боеприпасами превратился в светящуюся мишень. Хендерсон попытался сорвать с головы каску, но ремешок зацепился за ворот шинели. Наконец ему это удалось, и он накрыл каской отверстие в бочке. Через несколько секунд пламя исчезло, появился дым, сначала серый, потом густо-черный и снова серый.

Все это время стрельбы не было слышно. Теперь же на судах снова открыли огонь, и на палубу «Форт Стайкина» опять посыпались осколки.