В ОСАДЕ

Десант американского моркого спецназа высаживался на чужой берег, где в окружении погибала бригада морской пехо­ты. Десантники быстро плыли на надувных лодках, и Кейт был среди них.

На берегу, вдалеке от полосы прибоя, за густыми зарослями слышалась отрывочная стрельба, заглушаемая частыми взрывами мин.

Кейт знал, что у пехотинцев кончаются патроны, и их об­стреливают из минометов. Он, собственно, даже пони­мал, что почти все окруженные уже мертвы, и новый десант уже ни к чему — он был послан слишком поздно, и, по сути, только лишь для того, чтобы все знали, что все возможное для спасения этой бригады действительно сделано.

«Сейчас эти ублюдки развернутся на нас и попро­буют уничтожить и весь десант, — подумал Кейт. — Вся эта стрельба — только концерт для отвода глаз, ловушка для героического спецназа, который обязательно полезет спасать обреченных на смерть пехотинцев. Сейчас они попробуют уничтожить де­сант, а потом примутся и за стоящий на рейде крей­сер». Кейт все это знал и тем не менее всем сердцем рвался на берег, в этот бой, в эти несущие смерть джунгли. Он оглядел товарищей. Парни были настроены реши­тельно и выглядели так же уверенно и воинственно, как и он сам. Кейт с удовольствием оглядел их, и вдруг понял, что и они тоже уже покойники.

«Какой страшный сон», — подумал Кейт, и в этот момент все вдруг превратилось в кровавый ад.

Из джунглей выбежало несколько морских пехотин­цев. Они побежали к океану, к спасательной, как им казалось, воде, к приближающимся лодкам спецназа.

Какие-то низкорослые черные существа преследовали их, настигали и, догнав, разрывали на части.

Кейт видел разлетающиеся в разные стороны руки, внутренности, головы и ноги, но ничего не мог сделать. Они были еще слишком далеко, и берег, казалось, не приближался.

Пятеро, окруженных черными существами, пехотин­цев стали в круг, в центре которого лежал их раненый товарищ. Они встали лицом к врагам, и попробовали драться, но все их умение здесь, на этом страшном, неизвестном Кейту берегу, оказалось совершенно бес­полезным. Ни один их удар не достигал цели. Казалось, их руки и ноги, каждый удар которых мог бы свалить с ног лошадь, просто проходят сквозь черных, а черные существа тянули к ним длинные, вырастающие вдруг до колоссальной длины, руки и разрывали их на части. Оторванные головы, руки и ноги разлетались и шлепа­лись с тупым шмякающим звуком на белый океанский песок, окрашивая его кровью.

Самый молодой из взвода Кейта, Роберт Меллори из Нью-Джерси, не выдержал, закричал и дал очередь из ручного пулемета.

Пули упали в воду, не долетев до берега, внезапно потеряв свою силу, и Кейт понял: «сейчас примутся и за нас».

И точно: вблизи лодок стали появляться черные су­щества, спецназ стрелял, бил, но ни удары, ни пули, ни ножи не причиняли этим выродкам никакого вреда.

Скоро весь океан вокруг лодки Кейта был красным от крови спецназа. Вода, казалось, кипела, и тут и там, уже в воде, дрались, погибая, его товарищи.

Кейт понимал, что это — чертовщина, борьба с бес­ами, этого просто не может быть, но вот же было! Кейт видел, видел реально и близко! Он сам сидел в одной из лодок, несущихся к берегу и с ужасом думал, что в следующий момент доберутся и до них. И это случилось. Черная голова вынырнула по левому борту, уставилась на Кейта круглыми желтыми глазами и, раскрыв некую щель вместо рта, захохотала неожи­данно тонким, почти детским хохотом. Кейт закричал и стал стрелять по ней почти в упор. Та, не прекращая смеяться, медленно погрузилась в воду, исчезла, а по правому борту появились еще три черные головы.

Теперь уже в ужасе кричала вся лодка. Они стреляли из пулеметов, автоматов и пистолетов, кидали ножи. Дик Френсис схватил одну из голов за волосы и резко ударил ее ножом два раза — в глаза. Голова, захохотав, стала уходить под воду, утаскивая за собой Дика. Он почему-то не мог вырваться, он тонул. Кейт, уже не помня себя, стрелял и бил, и тут вдруг все черные головы исчезли, и Кейт ясно понял: «Это конец».

Днище лодки пробила чья-то черная рука с длинными лягушачьими пальцами. Она, как нож, прошла вдоль лодки, распарывая днище, и его взвод, его ребята один за другим стали проваливаться в океанскую бездну, где на них накидывались, разрывая на части, черные суще­ства.

Онемев, Кейт с ужасом смотрел на приближающийся к нему увеличивающийся разрез, и вот — вылетели оттуда две черные длинные руки, схватили и потащили Кейта под воду.

Он успел набрать воздуха, зажмурился и открыл глаза уже под водой. Он собирался драться, не желая так просто отдавать свою жизнь.

Кейт увидел трех окруживших его со всех сторон черных, ударил двоих обеими руками, они открыли рты, и оттуда пошли вверх пузыри. Кейт понял, что они смеются, но у него уже кончился воздух, кислорода в легких не осталось, и перед глазами пошли круги. Он выхватил нож, существа взмахнули руками, как черны­ми крыльями, положили их ему на голову, и тут Кейт проснулся.

В холодном поту он лежал на койке в своей каюте и смотрел на бьющие через иллюминатор солнечные лу­чи. Затем молча встал и пошел умываться.

Умывшись, он вернулся и стал механически одевать­ся. Зазвенел будильник. Кейт нажал на кнопку и вышел на палубу.

Ядерный ракетоносец ВМС США «Миссури» уверенно рассекал носом гладь Тихого Океана. День был солнеч­ный и спокойный, дельфин-афалина весело выпрыгивал из воды перед мощным крейсером, и ничего не предве­щало никакого несчастья и никаких неприятностей.

Кейт стоял, облокотившись о фальшборт, смотрел на ослепительно синюю воду, на такое же небо, на четкую линию горизонта и убеждал себя в несерьезности про­исшедшего.

«Да, конечно, — говорил он себе, — этот сон никогда не обманывал тебя. Это правда. Он никогда не снился тебе просто так. На протяжении всех лет твоей работы, до самого нелепого ее финала, этот кошмар всегда бывал в руку. Я согласен. Но тогда ты был другим человеком, и сон соответствовал твоему психофизическому состоя­нию. Организм предупреждал тебя о приближающихся неприятностях совершенно определенного толка. Но те­перь — другое время, и ты — другой человек, и тебе уже не надо никого спасать и никого убивать. Ты должен забыть того, прежнего, вычеркнуть его из памяти, также как и дурацкий кошмар. Он тоже всего лишь досадное воспоминание, и ничем другим быть не может. Ну по­думай сам, о каких