то поняла, что кавалера не было в поле зрения. Может он передумал, с трепетом подумала я, и я могла бы поесть с Джеффом блинчиков, или мы могли бы посмотреть у него кино.

Семья окружила Габриэля, высокого и с рыжевато-коричневыми волосами, с янтарными глазами, которые иногда излучали магию, и широкими плечами. Он был королем, всегда. Иногда самый большой человек в комнате, всегда самый величественный.

У Эли были темные волосы нашей матери и голубые глаза. У Гейба, Бена и Кристофера были светло-каштановые волосы и янтарные глаза, которые достались им от отца, а Дерек был миксом из двух, с темными волосами и янтарными глазами. Мои родители были странной и красивой парой — его залитый солнцем атлетизм против нее маленькой, экзотичной красоты.

Как и мои родители, Таня была стержнем Габриэля. Совершенно красивая в мягкой и естественной манере, с щечками, которые всегда, казалось, святились здоровым розовым цветом, и темными волосами, на данный момент собранными в пучок. Она подхватила Коннора на руки и подмигнула мне.

— Эй, сестренка, — сказал Бен, обнимая меня. — Я думал, что ты сегодня с Джеффри.

Бен не был поклонником традиции самец-парада.

— Гейб хотел, чтобы я с кем-то встретилась, — сказала я, скользя взглядом по моему старшему брату.

Он проигнорировал укол, пристально смотря на коробку, которая стояла на столе-тумбе перед ним.

— Потенциальный партнер? — спросил Бен, глядя на Габриэля. — Ты не упоминал об этом.

— Он здесь не для тебя, — ответил Габриэль, затем посмотрел на меня. — Ты как раз вовремя к открытию.

— Что мы открываем?

— Старик принес корону из хранилища, — ответил Эли, делая шаг вперед.

— А, — сказала я с улыбкой. — Для инициации Коннора.

Инициация была другой традицией Стаи, возможность прямого наследника официально вступить в САЦ. Завтра Коннор получит корону. Сегодня вечером у меня свидание в слепую.

Принц выиграл этот раунд.

Не говоря ни слова, Габриэль открыл коробку. Корона, утонченная и золотая, с дугами на вершине, светилась как корона звезды, расположенная на подушке из фиолетового бархата.

Магия, сильная и древняя, разлилась по комнате.

Гейб поднял корону, гравюры вдоль обруча ловили блики света и рассеивали их по комнате. В нее была вписана история мира, история происхождения мужчин и женщин, чьи тени объединили миры людей и животных. Мастер был давно забыт, но его или ее искусная работа продолжала жить. Как и магия, которая была туда вписана.

— Я думаю, что Коннор немного маловат для нее, — сказал Кристофер.

— Нет, если он унаследует гигантскую дыню Гейба, — сказал Бен, протягивая руку и немного прихлопывая Гейба по голове.

Только Бену мог сойти с рук этот жест без отдачи. Он был самым веселым из Киинов, тот, кто больше всех улыбался. И теперь, когда Адам ушел, он был ребенком.

— Каждая дыня в моей семье хороша, — сказал Гейб, вручая мне корону и пробегая рукой по своим волосам, чтобы поправить их.

Корона была тяжелее, чем я ожидала, и металл был теплее. Она была украшена поколениями лидеров Стаи, Киинов и других, и пока длилась история, за это время впитывала их магию. Возможно это оправдывало ее вес.

— Вы думаете, что сможете отобрать от него жирафа достаточно надолго, чтобы поместить эту штуку ему на голову? — удивился Кристофер.

Жираф стал любимой игрушкой Коннора. Он купился с ним, спал с ним, играл с ним. А когда его забирали для уборки или на время обеда, молодой принц делал свое недовольство известным всем.

Габриэль посмотрел на него обдумывающим взглядом. Коннор улыбнулся в ответ, весело дрыгая ножками напротив своей матери и держа своего жирафа обслюнявленными, пухлыми детскими пальчиками.

— Сомнительно, — сказал Габриэль. — Но нам стоило целое состояние найти защищенного курьера, чтобы привезти ее из Мемфиса. Он наденет ее с или без жирафа.

Когда Гейб протянул руку, я вручила ему корону обратно, радуясь, что она исчезла из моих рук. У нас не было никакого скипетра, никакой меховой накидки, никаких королевских сокровищ. Но у нас была корона. И пока семья Киин владеет короной, мы владеем Стаей.

Она была не просто символом САЦ; она была сердцем власти Апекса. Она позволяла Апексу связываться с отдельными членами Стаи и созывать их вместе. Это была полная власть — возможность призывать оборотней, которые далеко от их альфы — и та, которая должна была благоразумно использоваться. Было не много тех, кто знал, на что она способна; не многие могли увидеть ее могущество.

Многие члены Стаи, в том числе и нашей большой семьи, остались в Мемфисе. Мы оставили корону и ее обременительную власть под их надежным присмотром. Теперь, когда она была здесь, на нас лежал груз ее сохранности.

— Ты положишь ее в сейф? — спросил Кристофер.

Мы хранили важные вещи в древнем стальном сейфе, который вывезли из дома в Мемфисе, который был снесен.

— Это кажется лучшим для нее местом, — ответил Гейб, возвращая ее на подушку и закрывая коробку. — Хотя внизу пауки. Я не люблю пауков.

Гейб сталкивался с разъяренными оборотнями, раздраженными вампирами, и с еще худшим. Но пауки были его заклятыми врагами. Справедливости ради, пауки в подвале были большими и пугающими.

— Мы знаем, — сказал Бен, хлопая его по спине. — У всех нас свои страхи.

— Достаточно, — отрезал Габриэль. — У нас гости.

Мы все посмотрели на дверь, которую практически полностью переградил мужчина.

Он был сложен как полузащитник. Плечи, широкие как горы, каждая мышца выделяется под кожаной курткой, аккуратная хлопчатобумажная рубашка и джинсы. У него были темные, волнистые волосы и серые глаза под изогнутыми бровями, его губы были пышными. Он относился к типу людей с хорошей внешностью, которую можно охарактеризовать как "крепкий", и, конечно, выглядел так, будто мог постоять за себя.

Он снял кожаные перчатки с рук и засунул их в карманы куртки.

— Патрик Йорк, — представил Гейб.

Габриэль не говорил, с кем у меня сегодня встреча, а я не удосужилась спросить. Но я абсолютно не ожидала такого.

В США были еще три Стаи: Объединенная Атлантическая, Западная и Большая Северо-Западная. В этих Стаях было несколько больших семей, включая нашу и Йорков, во главе семьи которой был Ричард, отец Патрика. Но в то время, как мы управляли Стаей, Йорки были просто ее членами, и не очень активными. Семья жила в штате Висконсин, что территориально относило их к САЦ, но они годами не посещали собрания Стаи.

Если Патрик Йорк был здесь, чтобы встретиться со мной, это меняется. И давление поднималось.

— Патрик, познакомься с семьей, — сказал Габриэль.

Он указывал на нас по очереди.

—