супругу. Но будьте на чеку, ваше величество, ибо у вас есть враги, и они не дремлют.

А в это время, далеко-далеко от ипритского замка и его королевы, у самого синего моря, по черному-черному лесу ехал отряд черных-пречерных всадников на черных-пречерных конях. Не поднимая капюшонов, они пели заунывную песню:

- А когда придет пора

Биться против сил добра,

Кто погонит нас сражаться,

В честь кого кричать «ура!»?

Среди нас ни одного

Нету подходящего,

Дай-ка друг, напишем светлым,

Пусть одолжат своего!* (чьи-то стихи – прим. аффтаров)

- Привал! – крикнул самый главный капюшон. – И напоите пленника.

Из седельного мешка раздался тихий приглушенный стон...

Потуга третья

- Вылазь, ренегат остроухий, – мрачно пнул мешок самый черный всадник.

- Полегче, Упс, синяков не ставь, – утихомирил его главный. – Близнецы-Властелины заказывали эльфа, а не синего нави. Синие нави у них уже есть.

- Не люблю человекообразных, – пробурчал Упс под нос. – От них демография страдает. И экономика.

- Упс! – строго произнес босс капюшонов. – Опять забываешься? Ты тупой приспешник зла! Тупым приспешникам зла не положено знать длинных слов!

- Слушаюсь... – хмуро отсалютовал зарвавшийся приспешник и брезгливо посмотрел себе под ноги. На черных-пречерных спутанных корнях лежал черный-пречерный спутанный Розамунд. Седельный мешок начинал свою карьеру как угольный.

Выслушав эту черную-пречерную историю от придворной ясновидящей Яведьмины Склифософской, я только головой покачала. Ну и как все это понимать? Какие-то близнецы, причем не просто близнецы, а еще и властелины, их приспешники, поющие хором и радеющие за демографию, да еще темень кругом, только звезды через черные-пречерные кроны светят... О! Звезды! А нет ли у нас при дворе астрологов каких-нибудь завалященьких?

Астролог, разумеется, нашелся. Я думала, передо мной предстанет мудрый старец лет на сто постарше Полотенция, с такой же мудрою многометровою бородою. Вместо этого пред королевские очи привели вьюношу бледного со взором горящим. Даже в наши покои он явился в обнимку с астролябией, что бы это слово ни означало.

- Эт-та хто? – придирчиво поинтересовался Дерьмовый меч.

Артефакт наш героический, упившись кровью Мордевольты, похоже, словил кровоголическую белочку и впал в кому. Во всяком случае, реальность воспринимал отрывочно, разговаривал поговорками и междометиями, иногда переходя на частушки.

- Пихто, – рассеянно улыбаясь, ответил тип с астролябией, возведя к потолку глаза. Сапфировые, кстати.

- Кто-о-о-о? – обалдела я в натуре.

- Абг'ам Пихто, ваше величество, – все так же безыскусно ответил синеглазый лупоглаз.

- А ви не родственник, часом, тому Пихто, что выиграл тендер на поставку накладных ногтей королевским фрейлинам? – внезапно встрепенулась Мене-Текел-Фарес.

- Я его сын, – кротко ответил Абрам Пихто.

- Хм, – подняла брови Менька. – Так ви и есть этот сукин кот Абрашенька, которого наша тетя по отцу второй год кроет по матери? Ви потоптали ее флоксы и петунии, ви обломали ее трубу, ви залезли на ее крышу, отчего крышу у тетеньки снесло окончательно?

- Я, – покаянно вздохнул сукин кот Абрашенька.

- Слушайте, ви же еще очень молодой человек, – проникновенно начала Мене-Текел-Фарес. – У вас же еще усё с переди – гулянки, девочки, венерические болезни... Зачем, ну зачем вам наша тетя, старая, как любимые компрессионные подштанники Ахрениэли, и страшная, как внезапный дефолт?

- У вашей тети пг'екг'асный обзор с кг'ыши, – виновато прошептал юный Пихто и покрепче сжал астролябию. – Я писал ей, пг'осил допуска на ее кг'ышу, но она мне ни г'азу не ответила... Кажется, она не так меня поняла, хотя я ее и в мыслях не имел... Ой, извините...

- Вот потому она и обиделась, что ты ее и в мыслях не имел, – вздохнула Менька. – Старая эротоманка снова разочаровалась в современных мужчинах. Надо бы ее свести с Полотенцием, что ли.

- Или с его величеством – он у нас тоже не столько современный, сколько антикварный! – хихикнул Гаттер, получил свой законный двойной подзатыльник – от меня и от Меньки – и заныл: – А чё я сделал-то?

- Ша, мой добрый, но тупой народ, – перебила я соратников и соквестников. – Абрам Пихто здесь по делу. По делу королевской важности! – Чтобы донести уровень важности до этой шантрапы, я подняла палец. Кажется, до них все равно не дошло. Ну и ладно, не впервой мне быть самой умной в окружающей действительности. – Абраша, вы умеете ориентироваться по звездам?

- Конечно, – кивнул Абраша, сокол наш астролябнутый.

- Тогда сориентируйтесь и назовите место, описанное нашей ясновидицей, с максимальной точностью! – повелела я и царственно откинулась на спинку трона. Как хорошо быть умнее всех, знать, что такое улики, дедюктивный метод и множество других вещей, возвышающих тебя над дремучим средневековьем.

Буквально через тридцать секунд общения с мадам Склифософской радостный Пихто стоял перед троном.

- Что, уже определили? – поразилась я быстроте исполнения моего гениального замысла.

- Конечно! Это же Пречерный тракт, что пересекает Пречернолесье, его все знают, – разулыбался сукин кот Абрашенька.

Ну вот, сейчас вся моя шобла, то есть отряд соратников посмотрит на меня со значением. Блин, как я не люблю подобных взглядов. Что бы такое соврать...

- Поздравляю, господин Пихто, вы прошли тест. Капитан Бляд! Назначаю Абрама Пихто лоцманом на вашем корабле!

- Э-э-э... Ваше величество, экипаж моей «Толерантности» укомплектован. Причем полностью, – вылез откуда-то из-за трона трехногий капитан.

- Ничего! – отмахнулась я. – Ваш организм, капитан, ногами тоже укомплектован. Причем полностью. Однако деревяшку вы повсюду таскаете с собой. Значит, таскать с собой королевского астролога вам не привыкать стать.

Завершив повеление своего величества велеречивым повелительным наклонением, я наповелевала еще много всякого полезного. Дерьмовый меч, как всегда, находился в прострации, но и он ойкал от того, сколь интенсивно я повелевала им по филейным частям слуг, чтоб побыстрее телепались.

В прошлый раз, помнится, мне одного бронелифчика и пары бронетрусов хватило на долгий-долгий квест. Сейчас, похоже, нашему величеству требовался целый караван для доставки багажа на борт «Вездессущей Толерантности». Наконец, терпение наше иссякло и, отпихнув очередной кофр титановой шпилькой, мы заявили, что недостающее юный Гаттер украдет у команды судна, поэтому все на пристань, шнель, шнель, арбайтен нихт фрай!

И вот мы вступили на борт, на корму, на бушприт и на шпангоут. Вступив везде, где только можно, мы отдали концы в