жизни там, где не ожидал этого и где они до сих пор оставались в забвении.

Вот как красиво писал отец Иоанникий (Бэлан) лет 30–35 тому назад в заметке, которую я нашел в одной рукописи, в забвении лежащей на полке:

«Невозможно в нескольких словах рассказать о его смиренной жизни, о его послушании, пустынничестве, молитве и деннонощных подвигах. Кроме этого, он был наделен от Бога поразительной памятью и способностью ясного и глубокого проникновения в самую суть вещей.

Особого образования он не получил, кроме нескольких классов начальной школы. Подлинную науку он постиг, когда десять лет по послушанию пас в горах скитских овец, и это послушание стало для него настоящим духовным университетом.

Там, на лоне природы рядом, с овцами, он ясными лучными ночами постигал тайны Священного Писания и вникал в слова святых отцов, проводя чистую монашескую жизнь. У овец он научился кротости, у книг — глубине учения, у родников — радости слез, у шелеста лесов — сладости священной молитвы».

Эти заметки я собрал воедино, стараясь, по возможности, не повторять того, что уже было опубликовано в других книгах, если только не находил к нему новых дополнений или объяснений.

Хотя прошло уже почти четыре года^[1] с тех пор, как отец Клеопа оставил этот мир скоропреходящий, но в памяти православного народа всегда живо присутствие Старца, встречавшего каждого своим незабываемым приветствием: «Да поглотит вас рай!»

К. К.

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

Об отце Клеопе писали и будут писать всегда, покуда румынский народ будет жить на земле. Потому что отец Клеопа олицетворил собой бессмертную душу нашего народа, так сильно наказанную и, в то же время, так щедро одаренную Богом.

Если бы мне задали вопрос, какой человек произвел на меня самое сильное впечатление и целиком перевернул мою жизнь, я бы ответила без малейшего колебания: отец Клеопа.

Батюшку знали многие из нас, взрослых, имя его перешагнуло за границы Румынии, но молодым не выпало счастья знать его жизнь и сочинения, и для них в особенности я хочу оставить воспоминания о человеке, носившем имя архимандрит Клеопа Илие, духовник святого монастыря Сихастрия^[2], каким его знала я. Это была личность исключительная, человек, совершенный во всем, жизнью своей явивший образец душевной чистоты, а премудрыми словами своими способный путеводить людей по жизни.

Я писала эти строки, исходя из того соображения, что в нынешнем мире, стоящем на распутье, измельчавшем, поглощенном жаждой наживы, пригвожденном к материальному, необходима хоть капля духовности. Надеюсь, что не покажусь надоедливой, если напомню слова Андре Мальро^[3] о том, что XXI век будет жить в таком измерении: быть религиозным или нет, — в измерении, в котором мы будем уметь обращаться к себе самим, к тому, что называется духом.

Но прежде всего прошу Батюшку, чтобы он оттуда, с небес, простил меня, что я дерзаю писать о его святости, и благословил меня на исполнение этой трудной, но и чудесной миссии, которую я взваливаю на свои плечи.

Это было в начале 90-х годов, когда Богу угодно было, чтобы в нашей жизни наступило коренное изменение — чтобы мы обратились к Нему. И вот у меня появился доступ к морю информации, ранее запрещенной, я смогла без опаски зайти в любой храм или монастырь, и тогда я поняла, что жизнь не принесла мне подлинного удовлетворения, и начала ставить перед собой вопросы и искать саму себя.

«Никогда не поздно полагать благое начало», — часто говорил отец Клеопа.

Я прочла множество книг о духовности, объездила паломницей почти все монастыри нашей страны и не только ее. За границей побывала в местах удивительно красивых, несущих мощный духовный заряд, посетила Израиль и его святые места, Грецию с ее знаменитыми монастырями в Метеорах и многие другие Богом дарованные уголки на земле. Но все же должна признаться положа руку на сердце, что душа нигде так не трепещет, как в обителях и святых местах моей родины, особенно Молдовы^[4], называемых святыми местами Румынии.

Я остановлюсь на одном из этих святых мест, где мы, миряне-паломники, были встречены удивительным приветствием, которое я никогда не смогу забыть: «Да поглотит вас рай!» Те, кого Ангелы привели к «домику на холме» в монастыре Сихастрия, знают, конечно, кому принадлежат эти незабываемые слова.

Вновь окидываю взором ума и сердца лица и места, дорогие для меня вот уже более десяти лет, места, оставившие в душе моей неизгладимые воспоминания.

Еще до 1990-х годов у нас было правилом каждый октябрь ездить к мощам святой Параскевы, чтобы помолиться ей и набраться душевных сил, и тогда я снова видела Яссы, город моих студенческих лет. Но в том году, когда повеял ветерок свободы, Благому Богу угодно было, чтобы мы оказались в монастырях Нямецкой округи, прежде всего в святом монастыре Сихастрия.

Дорога к этим святым местам — словно некое подобие Via sacra^[5]; путешествовать по этой дороге — царский подарок для души, это высокоторжественный праздник.

Из окна скромного автобуса я любуюсь величественными горами и гигантскими вековыми деревьями, навевающими детские грезы. Молча наслаждаюсь сказочной картиной благословенной Богом осени, чарующими переливами едва уловимых оттенков красок от пылающего огнем желто-золотого до рдеющего пунцово-рубинового, которые бессильна передать и самая умелая кисть самого прославленного художника мира сего. Разве сможет кто-нибудь сравниться с Создателем? (Смею утверждать это вопреки концепции прекрасного известного французского поэта.)

Справа, позади нас, осталось другое чудо: «серебряный лес» с «медным бором», столь дорогие сердцу гениального Еминеску^[6].

И весь путь до Сихастрии глаза мои восхищались, а очарованная душа вбирала в себя эту красоту и гармонию, и хотелось поделиться впечатлениями с кем-нибудь, с кем душа трепещет в унисон.

Из обрывков фраз я услышала имя, повторявшееся чаще всего: «отец Клеопа»… и просто «Батюшка».

Я навострила уши. Что-то такое мне уже доводилось слышать или читать, но остались лишь какие-то смутные воспоминания, видимо, из моих студенческих лет — тогда я была заядлой туристкой, но туристкой и только.

Говорили об отце Клеопе так благоговейно, с такой любовью и восхищением, что я стала задумываться и под конец совсем лишилась покоя; мне очень захотелось его увидеть, услышать, познакомиться с ним.

Словно прочитав мои мысли и почувствовав мое волнение и любопытство, паломница с сияющими глазами и ласковым голосом, сидевшая рядом со мной, посоветовала мне сделать все возможное, чтобы попасть в келию отца Клеопы: дожидаться его у