Хоуп Мирлис Город туманов

Памяти отца посвящаю

Сирены, как в древности, так и в современности, обозначают лишенные морального содержания жизненные порывы, властные желания, восторги любовные, художественные или философские; их волшебные голоса зовут человека из «Земли, куда стремится его сердце», к которой, внемля им, он может не возвратиться… но голоса эти будут петь и петь, проплывет ли он мимо, или остановится, чтобы послушать.

Джейн Харрисон

Глава I Натаниэль Шантеклер

Независимое государство Доримар — страна маленькая. С юга ограждена морем, с севера и востока — горами, между горами — просторная и богатая равнина, орошаемая двумя реками. Край этот весьма разнообразен — пейзажами и растительностью. На западе, удивительным образом контрастируя с пасторальной скромностью центральной равнины, облик этой земли становится если не тропическим, то уж, во всяком случае, экзотичным. Впрочем, чему удивляться: за Спорными горами, которые окружают Доримар с запада, лежит страна Фей или, как ее еще называют, Фейри. Однако государства эти не общаются между собой уже много столетий.

Общественным и торговым центром Доримара является его столица, город Луд туманный, расположенный у слияния обеих рек примерно в десяти милях от моря и в пятидесяти от Эльфовых гор.

В городе этом нетрудно отыскать все, что делает милым сердцу древнее поселение. Заросшая плющом старинная ратуша построена из радующего глаз золотистого кирпича, освещенная солнцем, она очень напоминает гнилой абрикос; есть в нем и гавань, в нее заходят суда под белыми, красными и бурыми парусами; а также невысокие кирпичные дома — не просто скорлупки, где прячутся человеческие создания, а древние живые существа, с каждым поколением обновляющиеся и изменяющиеся. Есть в нем стародавние арки, обрамляющие изящные ландшафты, и живописное старинное кладбище на самой вершине холма, и крохотные открытые площади, на которых несут караул забавные барочные статуи усопших граждан, окруженные стайками птиц, влюбленными парочками, роями насекомых и детей.

Не каждый город может похвастаться двумя реками. А Луд — может.

А деревьев в нем столько, что и представить себе невозможно.

Красивейший из домов Луда туманного из поколения в поколение принадлежал семье Шантеклеров, что на местном наречии означает петух. Дом сложен из красного кирпича, фасадом обращен в тихий переулок, выходящий на Высокую улицу, старательно оштукатурен, украшен изящными цветами, плодами и раковинами, а над дверью — задиристый стилизованный петушок — герб семейства. Позади дома — просторный сад, спускающийся к речке Пестрянке. Цветов здесь видимо-невидимо, однако растут они не везде, а только в окруженном стеной огороде, аккуратными лентами окаймляя грядки с овощами. Здесь же весной можно обнаружить приятнейшее среди всех возможных в саду сочетаний — густые тисовые изгороди и цветущие фруктовые деревья. За пределами огорода нужды в садовых цветах нет, ибо им находилось здесь множество заменителей. Ведь когда некая вещь оказывается не менее удивительной, чем первый букетик фиалок в марте, когда она своим изяществом, пестротой и неожиданностью намекает на то, что Создатель всецело поглощен эстетическими соображениями и сочетает предметы несочетаемые просто потому, что они так хорошо смотрятся вместе, тогда это нечто способно самым восхитительным образом исполнить роль цветка.

Ранней весной роль цветов в садике Шантеклеров исполняют голубки, чьи грудки переливаются сливовым цветом, и когда они вперевалку расхаживают на коралловых ножках по просторной лужайке, она кажется еще более зеленой. Стволы берез буквально слепят своей белизной, точь-в-точь как акация в полном цвету. Белый павлин в саду, создание суетливое и крикливое, тоже похож на цветок.

Наконец и сама река, как палитра художника, в ней отражаются широкими мазками краски неба и земли, осенью на ее поверхности красные и желтые листья, они вполне могли упасть в воду с деревьев страны Фейри, где находился ее исток, — даже сама река могла считаться одним из цветов, растущих в саду Шантеклеров.

Еще есть там оплетенная ветвями грабов аллея. Прогулка по такой аллее — настоящее приключение для наделенного фантазией человека. Сделаешь несколько шагов по аллее и понимаешь, что лучше было бы сюда не ходить. И дело вовсе не в воздухе, который ты вдыхаешь, а в тишине… в почти осязаемом молчании деревьев. И ты думаешь: неужели единственным выходом отсюда является то круглое и далекое крохотное отверстие, которое маячит где-то впереди? Но ты ведь не сумеешь протиснуться сквозь него! Надо повернуть назад… но слишком поздно! Просторный портал, через который ты вошел в аллею, превратился в маленькую круглую дырочку.

Господин Натаниэль Шантеклер, нынешний глава семьи, обладал типично доримарской внешностью: полный, румяный, рыжеволосый, со светло-коричневыми глазами, в которых играли еще непроизнесенные шутки, как форель в горном ручейке.

В духовной сфере он также походил на типичного доримарита; впрочем, классифицировать души своих соседей небезопасно: в конечном итоге всегда останешься в дураках. Любую встречу с любым другом нужно воспринимать как сеанс, когда друг невольно позирует перед тобой для портрета… портрета, который, впрочем, может остаться незаконченным даже после его или вашей смерти. И хотя занятие это считается увлекательным, художники к концу жизни превращаются в пессимистов. Ведь сколь симпатичным и веселым ни было бы лицо, сколь богатым ни казался бы фон первого примитивного наброска, тем не менее с каждым новым прикосновением кисти, с каждым крохотным пересмотром «ценностей», с каждым изменением светотени обращенные к вам глаза все более смущают вас. И в итоге оказывается, что вы в ужасе разглядываете собственное лицо — как в зеркале при свете свечи в наполненном тишиной доме.

Все, кто знал господина Натаниэля, не только удивились бы, но и ушам своим не поверили бы, скажи им, что он не принадлежит к числу счастливых людей. Тем не менее дело обстояло именно так. Жизнь его временами отравлял какой-то непонятный страх, он то усиливался, то утихал, но никогда не проходил полностью…

Натаниэль знал точную дату рождения этого страха. Однажды вечером, многие годы назад, он, совсем еще юный, и его друзья задумали одеться призраками своих предков и попугать слуг. В реквизите не было недостатка, поскольку чердак дома Шантеклеров был наполнен наследием прошлого: причудливыми