самом расцвете Гатриды.

Королева Шоншетта родила Эгберту двоих наследников: принцессу Маргариту и принца Дьюэйна. При родах второго ребенка возникли осложнения. Спасать нужно было или мать, или дитя. И Эгберт без тени сомнения приказал спасать своего наследника.

Король проходил холостяком не долго. На следующий же день после окончания траура, Эгберт женился второй раз. На этот раз он возвел в ранг королевы маркизу Викторию Налди, дочь одного из самых богатых людей страны. Это помогло ему получить значительную поддержку среди знати, которая все ещё пыталась вставлять ему палки в колеса, и значительное вливание финансов в казну.

Правление Эгберта оказалось на удивление удачным. За двадцать лет Малеросса не только встала с колен, но и высокого подняла голову. Королевство, под правлением короля, "пьющего, как настоящий мужик" процветало, народ его боготворил, знать теперь уже относилась с уважением. И те, и другие, дружно делали вид, что не замечают его слабостей. Их было две — вино и женщины.

Брак с Викторией тоже оказался плодовитым. Она родила ему близнецов: мальчика Закери, которого назвали в честь отца Эгберта, и девочку Женевьеву, названную в честь матери королевы. На этом семейная идиллия закончилась. Пока счастливая мать занималась детьми, Эгберт ушел в загул, который продлился почти три года и закончился тем, что ему встретилась женщина всей его жизни — Беатрис Монтефиор, урожденную Кларио.

Роман с ней получился необыкновенно бурный и скандальный.

И знать, и народ, уже привыкли к тому, что их король кобель. Весть о его новой любовнице всегда воспринималась скорее со спортивным интересом: сколько ей лет? у неё бюст больше или меньше, чем у предыдущей? Даже пари заключали на то, как долго она протянет.

Но известие о том, что новой фавориткой короля стала единственная дочь герцога Кларио, мягко говоря, повергла всех в шок. И даже больше того — она уже много лет замужем и её сын Лиам одногодка с Закери.

Все ставили на то, что этот роман скоро закончится. В народе ходило множество версий того, почему у Эгберта вдруг вспыхнули к ней чувства: от каких-то затаенных обид к её отцу или мужу, до самых, казалось бы, невероятных, вроде того, что Беатрис ведьма и просто приворожила его.

Как бы там ни было, но в этот раз ошиблись все.

Их роман не только не погас, как брошенный без присмотра костер, но и продолжал развиваться. Вплоть до того момента, как Беатрис забеременела.

Мало кто знает, но она поставила королю ультиматум: или свадьба, или ребенка не будет, потому, что плодить бастардов наследница королевских кровей не собиралась. И тут, как нельзя, кстати, Викторию поймали на измене. Мать двоих наследников казнить не стали (в том, что это дети Эгберта сомнений быть не могло, так как они имели почти портретную схожесть с чертами лица отца). Но король получил законный повод отказаться от супруги, чтобы взять в жены другую. А саму Викторию, которая божилась, что её чем-то опоили, отослали в отдаленный храм, замаливать свой грех у богини Алатеи — хранительницы семейного очага.

Но сам процесс оказался не настолько быстрым. Влиятельные родственники пока ещё законной супруги, а вместе с ними и добрая часть знати встала на сторону Виктории. Пришлось устроить настоящее разбирательство, в ходе которого выяснилось, что у неверной супруги было ещё несколько романов, и что ей даже пришлось избавляться от одного ребенка, зачатого в такой "порочащей доброе имя" связи. Но разбирательства при этом длились больше двух лет.

Пока суд да дело, Беатрис родила Эгберту сына и родила от своего законного супруга дочь, которую назвали Боадикея.

После того, как Эгберт, наконец, избавился от опостылевшей супруги, возникла новая проблема — муж Беатрис. Король, предвидя очередные трудности, начал задаваться вопросом: стоит ли оно того? А добрые советники продолжали нашептывать ему о том, какой должна быть истинная королева: добродетельной, с хорошей репутацией и благородным происхождением. Чтобы её принял народ и правители соседних государств.

Возможно, у них и получилось бы отговорить Эгберта от женитьбы на властной и жесткой Беатрис. Но её супруг внезапно погиб из-за трагической случайности, и проблема решилась сама собой.

В отличие от Эгберта, Беатрис не стала дожидаться окончания траура и вышла замуж незамедлительно. Советники только вздохнули, предвидя не самые лучшие дни для королевства, даже не понимая, что слишком недооценили свою новую королеву.

Первое, что сделала Беатрис — принялась транжирить деньги направо и налево. Кроме того, выяснилось, что королева очень злопамятна и мстительна. Одного за другим, правдами и неправдами, она убрала со своей дороги всех тех, кто препятствовал ей на пути к трону. Не сказать, что страну захлестнула волна террора. Беатрис действовала очень умно. Того подставила, обвинив в воровстве, этого — в государственной измене. И каждый раз против обвиненных находились неоспоримые улики, а под пытками бедняги признавались во всем. К тем, кому Эгберт безгранично доверял, и оклеветать их не получилось бы, королева использовала другой подход. Кучером при ней служил бывший наемный убийца, которого она отправляла к мешающим ей сторонникам супруга, и тот душил их шелковой веревкой, которую всегда оставлял на месте преступления. С помощью своих фрейлин, Беатрис распространила слух, что это её рук дело. Чтобы все знали, но доказать ничего не могли.

Траты молодой королевы очень быстро пагубно сказались на состоянии казны. Но с учетом того, как обстояли дела при дворе и слепое повиновение Эгберта новой супруге, знать даже заикнуться боялась о том, чтобы король вмешался. Вместо того чтобы установить для супруги разумные рамки, Эгберт начал повышать налоги и вводить новые. Особенно сильно досталось крестьянам.

Дошло до того, что на юге начали вспыхивать восстания, которые к счастью удавалось вовремя придушить. Публичное наказание виновников на время остужало пыл негодующих. Но после введения очередного налога или повышения уже существующего, все повторялось. То тут, то там. И Оскар, которому чудом удалось избежать репрессий, понимал, что все можно контролировать, только пока это разрозненные очаги, которым не хватает сильного лидера. Если такой появится — королю придется не сладко.

Меж тем, Беатрис не смогла найти рычаг воздействия только на одну сильную личность, которая весьма вольно себя чувствовала при дворе — старшая дочь Эгберта, Маргарита. Её положение позволяло говорить и думать все, что захочется. И даже нынешняя королева не могла открыто против неё выступить.