тюркского эпоса «Китаби Деде Горгуд» и 500-летие выдающегося поэта Мухаммеда Физули.

Государственная поддержка культуры является одним из важнейших приоритетов и в работе президента Ильхама Алиева и его супруги и единомышленника — Мехрибан Ариф Кызы Алиевой.

И последнее: издательство «У Никитских ворот», представляющее эту поистине редкую по содержанию книгу, уверено, что антология азербайджанской прозы станет ярким событием на литературном горизонте нашей читающей публики. По уровню оформительского дизайна она превосходна, а по литературным достоинствам является знаменательным событием в культурном сотрудничестве России и Азербайджана.

Окончательную оценку предлагаемой книги сделает российский читатель, который сегодня голосует собственным выбором, и что важно — сердцем!

Валерий Александрович Иванов-Таганский, заместитель Председателя МГО Союза писателей России, секретарь Союза писателей России, вице-президент Петровской академии наук и искусств, академик Академии Российской словесности

Исмаил Шихлы (1919–1995) В КЕРЧЕНСКИХ ВОДАХ © Перевод Э. Ахундова

Мимо выстроенных в ряд медицинских палаток, по недавно протоптанной тропинке, шла к берегу девушка в белом халате. Ветер, дувший с моря, развевал ее черные волосы, выбившиеся из-под косынки. На минуту девушка остановилась, словно пронзенная холодом. Волны, набегавшие на берег, лизнули ей ноги, обрызгав пеной.

Девушка оглянулась — ее широко раскрытые глаза высматривали кого-то в подступившей тьме. Не увидев никого, она прошептала:

— Ведь он обещал мне. Почему же ушел? — потом, вздохнув, добавила: — Наверно, я очень запоздала.

Она оглянулась еще раз, но южная ночь была непроглядна.

— Да, виновата, как видно, я, — и руки у нее беспомощно опустились.

Она никак не решалась отойти от пустынного берега и сунула в карман халата тонкий треугольник письма, зажатый в легкой ее руке. Вдруг кто-то окликнул ее:

— Захра, где ты? Мы ждем тебя.

Девушка помчалась туда, откуда доносился одинокий в этой ночи голос.

Когда она добежала до причала, моряк, который разговаривал с ее подругой Лейлой, сбрасывал канат, чтобы отплыть в маленькой шлюпке.

— Наконец-то я нашла вас, — крикнула Захра и, задыхаясь от бега и волнения, вынула из кармана письмо.

— Я вас очень прошу, — сказала она моряку, протягивая ему письмо, — передайте это ему… И скажите еще, что он очень обидел меня. Почему он не повидался со мной?

— Откуда же он знал, что вы здесь?

— Это верно, но я так давно не видала его…

Моряк взглянул на корабли, стоящие на рейде, и, пожав плечами, сказал:

— Тут уж ничего не поделаешь, я бы, сестрица, и свез вас к нему, да нет времени.

Он оттолкнул веслом шлюпку от причала, и она стремительно ринулась в темный морской простор.

— Расцелуйте его за меня! — крикнула Захра.

— Есть! — откликнулся моряк со своей маленькой шлюпки. — Только сделайте то же и с Лейлой.

Девушки рассмеялись. Долго еще смотрели они вслед исчезнувшей во мраке лодке.

И откуда-то издалека долетели до них обрывки песни:

Не отрывая глаз от моря, Лейла прошептала:

— Прилетел, как птица, и так же улетел…

— Пока так и должно быть, — сказала Захра.

Море билось неумолчно и беспокойно.

…Берег был пустынным. Только повара разговаривали у походных кухонь, да изредка проходили часовые. Курили с опаской, во тьме слабо вспыхивали огоньки папирос. Совсем еще недавно жизнь здесь била ключом. Лодки причаливали к самому берегу. По узким доскам пехотинцы переносили оружие.

Моряки, видя, что погрузка заканчивается, становились за руль. Остроносые катера, рассекая волны, подходили к причалу.

— Полундра! — кричал моряк, державший канат, и тот взвивался арканом в воздухе.

Волны раскачивали суда, мостки скрипели.

— Эх вы, и кто вас только прислал сюда, — трунили моряки над саперами. — Ваше дело строить мосты через болота, а не причалы.

— Да никакой причал вас, чертей полосатых, не выдержит, — откликались саперы.

Артиллеристы хотели первыми погрузиться на суда и спорили с пехотинцами, но через минуту вместе с ними перетаскивали пушки на палубу.

Доски на причале гнулись под тяжестью ящиков со снарядами.

— Эй вы там, прекратите шум, а то фашисты услышат!

— Ничего не услышат, оглохли от катюш.

Перешучиваясь, солдаты садились на катера. Раздавался звон якорных цепей.

Движение на причале не прекращалось. Старшины снабжали отплывающих продуктами и боеприпасами. Повара предлагали дополнительные порции.

— Кому еще? — спрашивали они, размахивая черпаками. — А ну, подставляй котелки!

— Оставьте себе! — откликались солдаты, получившие шоколад, печенье и консервы.

…Теперь тишину нарушал только плеск волн.

Еще долго девушки в белых халатах стояли на берегу и с грустью всматривались вдаль.

Тысячи братьев расстались сегодня с ними. И не все вернутся…

Сильный порыв ветра донес с моря слова песни. На одном из катеров кто-то пел:

Захра, услышав эту песню, склонилась к плечу подруги, и ее шепот слился с шумом прибоя.

— Да, они должны были идти. Их ждет Крым. Их ждут партизаны у одиноких своих костров…

Взвились одна за другой несколько ракет, и девушки очнулись от своей задумчивости, долгой и томительной. Холодный, мертвенный свет озарил на мгновение наблюдательный пост на береговой возвышенности. Разноцветные огни бросили искристые свои отражения в самую глубь взволнованного моря. Немного времени спустя корабли скрылись вдали.

Девушки невольно взмахнули руками — но кто мог увидеть их издали в ночной тьме?

И все-таки они крикнули:

— Счастливого пути! Возвращайтесь с победой!

Эти слова были памятны Захре. Три месяца назад, стоя на берегу Каспия, она вместе с матерью провожала своего единственного брата Аслана. И тогда сердце ее билось так же тревожно, как теперь. Мать пристально взглянула на сына и спросила:

— Разве ты не мог бы по-прежнему работать на своем танкере?

— Нет, мама, я должен быть в передних рядах.

— Но ведь ты и здесь был передовиком…

Аслан посмотрел на зеленовато-голубой морской простор. Большая часть его жизни прошла здесь. Еще ребенком он вместе с отцом на маленькой парусной лодке часто выходил в море. Уже тогда он твердо решил стать моряком. Но однажды,