Шахнаме. Том 2 (Хаким Абулькасим Фирдоуси) Страница 1 - Литвек

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ОТДЕЛЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

ФИРДОУСИ

ШАХНАМЕ

ОТ СКАЗАНИЯ О РОСТЕМЕ И СОХРАБЕ ДО

СКАЗАНИЯ О РОСТЕМЕ И ХАКАНЕ ЧИНА

Перевод Ц. Б. Бану-Лахути, комментарии А. А. Старикова

ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР

Москва

1960

Редакционная коллегия серии «Литературные памятники»

Академики: В. П. Волгин (председатель), В. В. Виноградов, Н. И. Конрад (зам. председателя), И. А. Орбели, М. Н. Тихомиров, члены-корреспонденты АН СССР: Я. И. Анисимов, Д. Д. Благой, В. М. Жирмунский, Д. С. Лихачев, профессора: Л. Л. Елистратова, Ю. Г. Оксман, кандидат исторических наук Д. В. Ознобишин (ученый секретарь).

ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР Л. Л. СТАРИКОВ.

Редактор перевода А. Азер.

От редакции

Второй том перевода «Шахнаме» является продолжением первого тома, вышедшего в 1957 г. За время подготовки второго тома коллектив понес тяжелые утраты: в день выхода в свет первого тома скончался редактор перевода Абулькасим Лахути, который много работал и над вторым томом. Его труд продолжен новым редактором перевода А. Азером. Вскоре после выхода в свет первого тома скончался также ответственный редактор издания, член-корреспондент АН СССР профессор Е. Э. Бертельс.

Предлагаемый второй том содержит: стихотворный перевод «Шахнаме» от сказания о Ростеме и Сохрабе до сказания о Ростеме и хакане Чина, сделанный Ц. Б. Бану-Лахути, под редакцией А. А&ера; комментарии к тексту и переводу поэмы А. А. Старикова.

Принципы работы над первым томом сохранены и в настоящем издании.

Народный чтец «Шахнаме» (Иран, XX в.)
С оригинальной фотографии из частной коллекции.

КЕЙ-КАВУС (Продолжение)

[СКАЗ О СОХРАБЕ]^[1]

^[14515] О многом ты слышал, послушай сейчас^[2]

О битве Ростема с Сохрабом рассказ.^[3]

Без слез эту повесть кто б выслушать мог?

Чье сердце бы гневом Ростем не зажёг?

Коль с ветки зеленой невызревший плод^[4]

Нежданно примчавшийся вихрь унесёт —

Сочтешь его правым и доблестным ты,

Иль чужд он и доблести, и правоты?

Когда справедлив умиранья закон,

¹⁰ О чём этот вопль и рыданья, и стон?

К сей тайне извечной заказан нам путь,

За эту завесу нельзя заглянуть.

Кого не манила заветная цель?

Но дверь ни пред кем не открылась досель.^[5]

Быть может, кончину ты благом сочтёшь,

Блаженство в приюте ином обретёшь.

Ведь если бы хищницу-смерть укротить,

То старых и юных земле не вместить.

Где пламя свирепое вспыхнуло вдруг,

²⁰ Там все неминуемо вспыхнет вокруг.

В том бедствии грозном конца б не избег

Ствола одряхлевшего свежий побег.

Любого, не глядя, он молод иль стар,

Сжигает безжалостно смерти пожар.

И юноши радость — увы! — не прочна:

Ведь смерти причина — не старость одна...^[6]

Таков бытия непреложный закон.

Коль чистою верой твой дух озарён,

И если с тобою не знается бес —

³⁰ Смиренно склонись перед волей небес!

Будь рьян в благочестьи, откинувши лень,

Чтоб встретить достойно последний свой день.

Стремись к одному лишь, готовясь к пути,—

Благие деянья с собой унести.^[7]

Теперь запою о Сохрабе, о том,

Как юный воитель сражался с отцом.

[Ростем едет на охоту]

Поведаю сказ миновавших времен,^[8]

Который дехканом до нас донесен.

Дехкану рассказывал старый мобед:

⁴⁰ Однажды Ростем пробудился чуть свет.

Соскучась, на лов собрался великан;

Он стан опоясал, наполнил колчан,

Затем оседлав своего скакуна,

Которому сила слоновья дана,

Помчался к Турану, взметая траву,

Подобный голодному ярому льву.

Равнина пред ним на просторе легла,

Онагры там носятся, нет им числа.

От радости вспыхнув, к охоте готов,

⁵⁰ Коня погоняет Даритель венцов.^[9]

Немало онагров ездок удалой

Сгубил булавою, арканом, стрелой.

Из хвороста после костёр он развёл,

И выбрав ему приглянувшийся ствол,

Могучей рукою тотчас ухватил

И вырвал, и в вертел его обратил.

Онагра огромного, легче пера

Вращая, изжарил на углях костра.

Съел целую тушу, пируя один,

⁶⁰ И высосал мозг из костей исполин.

Насытясь, воды в роднике зачерпнул,

Испил и в тени, утомлённый, уснул.

Тем временем Рехш, его конь боевой,

Бродил, насыщаясь травой луговой.

Нагрянул внезапно дозор верховых

Туранских бойцов — семь ли, восемь ли их.

Заметили резвого Рехша следы

И стали искать в тростниках, у воды.

Лишь только увидели чудо-коня,

⁷⁰ Решились его увести, полоня.

Уже за арканом аркан занесён,

Помчались наездники с разных сторон,

Но конь боевой, их завидев едва,

Навстречу кидается яростней льва.

Лягнул одного и убил наповал,

Другому он голову вмиг оторвал.

Лежит уже третий поверженный враг,

А всё скакуна не осилят никак.

Но вот изловчились—накинут аркан,

⁸⁰ И пойман туранцами конь-ураган.

Поймали и в город угнали, спеша,

Чтоб верного не упустить барыша.

[Среди кобылиц очутился скакун — ^[10]

А было их сорок — отборный табун.

Из тех сорока, из всего табуна

Желанный приплод принесла лишь одна.]

От сладкого сна пробудившись, меж тем,

Коня боевого окликнул Ростем,

Весь луг исходил, но любимца нигде

⁹⁰ Не видит. Об этой нежданной беде

Горюя безмерно, боец-великан

На поиски Рехша спешит в Семенган.^[11]

Себе говорил он: «Куда я пойду

Пешком, обреченный тоске и стыду,

Груз палицы тяжкой и стрел, и меча,

И барсову шкуру, и шлем волоча?^[12]

Как стану пустыни теперь проезжать,

Как стану отныне врагов поражать?

Что скажут туранцы? — Вот Рехша проспал