- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (41) »
всех.
Его в самом деле трудно было сейчас задеть. От него все отскакивало, когда он бывал с Лабодановым.
Они шли по «топталовке», напевая, и Лешка казался себе независимым, небрежным, совсем не тем, каким он был еще час или два тому назад. Пошли они все к такой-то маме. До чего же нудные люди, вечно у них одно и то же: почему школу бросил да почему с кроватной фабрики ушел? Почему то да почему се? Ну и ушел. Не понравилось, и ушел.
Сунулись бы они к Лабоданову, отскочили бы, как пешки.
Он-то не даст себя по линеечке водить.
— А ты чего Клеопатру не приведешь? — спросил вдруг Лабоданов.
Лешка вспыхнул.
— Это я могу. Запросто. Хоть сегодня.
Он предупредил Жужелку, наскоро, не разогревая обед, поел на кухне и теперь поджидал ее во дворе. Он курил и наблюдал издали, что делалось у дверей их квартиры. Уже был вынесен во двор стол, и мать с отчимом и Игнат Трофимович с женой приступили к домино. Они сидели вокруг стола под лампой, протянутой в окно на длинном шнуре, и Лешке с его темной половины двора хорошо была видна мать, близоруко подносившая к глазам на ладонях костяшки. Свет лампы освещал надо лбом у нее пышные волосы. Слышались возгласы: «Дуплюсь!» _ с плаксивыми интонациями, предназначавшимися Матюше. И его отзывчивый, верный баритон:
— Ну что ж. Ну что ж. Все к лучшему.
Они каждый вечер усаживались играть в домино, и вихри дня огибали их стол, как незыблемый утес. Лешка не чувствовал снисхождения к их слабости. Скучные люди. Он курил, не выпуская из пальцев сигарету, то и дело длинно сплевывая.
Наконец появилась Жужелка в чем-то белом, пахнущая духами. Они туг же пошли со двора, но не к воротам, выходящим на Пролетарскую улицу, потому что для этого надо было идти мимо играющих в домино. Они перевалили через горку, и теперь у них под ногами гремели обрезки железа, которые свозят по чему-то сюда, в этот угол двора, с кроватной фабрики, и старуха Кечеджи, наверное, пугалась у себя за белыми ставнями. Всякий раз, когда за горкой гремели железные обрезки, ей чудились воры. Они вышли на улицу. Жужелка старалась держаться немного в стороне от Лешки, потому что она первый раз в жизни надушилась, и теперь ничего уже нельзя было поделать с этим странным и едким запахом, шедшим за ней по пятам и ужасно ее смущавшим.
У фонаря она вдруг остановилась.
— Тебе что, холодно? — спросил Лешка.
— Наплевать, — сказала она, поеживаясь. Она расправила платье под поясом, предлагая Лешке оглядеть ее, и призналась: — Мать, если узнает, что я надела платье, ох и заругается.
Платье-то это к выпускному вечеру.
— Ну и дела! — хмыкнул Лешка.
Он терпеть не мог на девчонках белые платья, которые им непременно заготовлялись родителями к выпускному вечеру. Ни капли веселого в них просто последняя дань школьным порядкам. И вид в них у девчонок был неуклюжий и поддельный, точно им предстояло, выйдя за порог школы, воспарить в безоблачные дали.
С Жужелкой обстояло не так скверно, но и ее тоже уродовало это белое платье в широких оборках.
Она сейчас что есть мочи форсила. И, поняв это, Лешка небрежно и покровительственно сказал:
— Сойдет! — И пошел вразвалочку, важничая, точно он одаривал чем-то Жужелку. — Вот увидишь, что за парень Виктор.
Ты такого парня еще никогда не видела и не увидишь!
У ворот он остановился, пропуская вперед Жужелку, и сбоку оглядел ее: она в самом деле не в своей тарелке в этом белом фасонистом платье. И вообще-то ничего в ней особенного^нет.
Девчонка — как все.
Они поднялись по наружной крутой лестнице, ведущей на второй этаж. Лешка, не постучав, толкнул оказавшуюся незапертой дверь, и они, пройдя небольшую кухню, попали в просторную комнату.
— Укомплектовывайтесь! — громко приветствовал их Лабоданов.
Он сидел на стуле, а перед ним на табурете была разложена доска с шашками.
— Здравствуйте! — сказала Жужелка как можно громче — в комнате гремела радиола.
— Салют! — сказал партнер Лабоданова.
Это был Длинный Славка. До прошлого года он учился в школе вместе с Жужелкой и Лешкой, а теперь, кажется, устроился в пищевой техникум.
Возле радиолы стояла тоненькая темноволосая девушка, она приветственно приподняла руку.
Жужелка, растерянно потоптавшись у двери, инстинктивно наметив самое короткое расстояние, отделявшее ее от места, где можно присесть, направилась к дивану. Она шла по комнате, чувствуя сбоку от себя незнакомую тоненькую девушку, и ей было страшно, как утром на экзамене.
Потом Жужелка не раз вспоминала свое первое впечатление от этой комнаты. Побеленные стены, дубовый буфет, чашки и фаянсовый кот-копилка все привычное, все как у всех. И всетаки все здесь показалось ей странным, точно люди и предметы в комнате находились в каком-то разладе между собой, а в чем состоял этот разлад, Жужелке не понять. Может быть, это ощущение возникало из-за испорченной тарахтящей радиолы. Но никому, казалось, она не мешала. Лабоданов и Славка, переставляя шашки, поднимали их высоко над доской и с грохотом опускали. Сидя они все время пританцовывали, постукивая об пол подошвами, и напевали что-то бессвязное, насмешливое, с повторяющимся припевом: «Ах, брэнди, ах, брэнди, будоражит нас!»
А Лешка, над которым они так явно подтрунивали — ведь это его они называют Брэнди, — сидя у окна, тарабанил ладонями о подоконник в такт им.
Девушка меняла пластинки и, прислонясь спиной к столику, на котором стояла радиола, неподвижно выжидала, пока прокрутится пластинка, и опять оборачивалась к радиоле. Движения ее были механичны и непринужденны, и Жужелка, преисполненная старательности сидеть прямо, глаз не могла отвести от девушки, чувствуя ее превосходство над собой.
Девушка не взглянула больше ни разу на Жужелку, будто ее и не было тут вовсе. Она опять сменила пластинку. Услышав знакомую мелодию, Жужелка оживилась.
— Это ведь «Рио-Рита»! — обрадованно оповестила она всех.
Славка обернулся к ней, вскинув бровь.
— Колоссально!
— А что, разве нет? — теряясь, спросила Жужелка. — Разве это не «Рио-Рита»?
— Как же! — всхлипнул от сдавленного смеха Славка. — Это… это «Рита-Рио»…
Жужелка сильно покраснела и смутилась. До сих пор она была в радостном ожидании чего-то очень интересного, что должно сейчас произойти, и сидела напряженно, как в детстве перед фотографом.
— Глупо! — сказала она громко, с досадой, и в комнате вдруг-стало намного тише. Даже молчаливая девушка у радиолы подняла глаза. — Чего ж так сидеть! Давайте, чего-нибудь делать, — напряженным голосом произнесла Жужелка.
Славка оживился и опять стал пританцовывать одними ногами…
— Клена споет, а мы послушаем.
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (41) »