кажутся ему какие-то новые люди, незнакомый новый барак; то видит он мать, то речку Узюпку, то опять незнакомых людей, то дедушку Неизвестного; и ночь, и день мешаются вместе, и, наконец, Семка снова открывает глаза.
Он лежит в комнате, на мягкой постели; он ясно видит над собой потолок, видит, как за окном шатается голое жидкое деревцо: он в страхе думает: «Опять барак?!» — и хочет вскочить и бежать, но тело его не шевелится, а голова точно примерзла к подушке.
«Где ж дедушка?» подумал Семка, ища глазами знакомое лицо. Но не было ни старика, ни леса, ни трактовой дороги, и Семке стало горько и больно, зачем бросил его Неизвестный, — и тихие слезы обильно заструились по его бледному, исхудалому лицу…
VII
Однажды, в больничном халате, все еще слабый после болезни, Семка стоял у окна и задумчиво глядел на пустынную улицу, где ветер гонял через лужи сухие осенние листья. Позади Семки стоял Демидыч, больничный солдат, и тоже глядел, думая свою думу. Он уже рассказывал Семке, как его больного, без памяти, принес сюда старик. «А тут случился исправник… Глянул он, это, на старика, да и говорит: „Здравствуй красавец!“» А старик-то так и присел. «Опять, говорит гуляешь?» Ну, сейчас его и взяли… Третий раз старик-то с каторги бегает. Третий раз его ловят… — Нынче их отсылают, — говорил солдат. — Гляди, сейчас поведут. Вскоре до слуха Семки донеслись глухие странные звуки. Потом показались солдаты с ружьями на плечах, а за ними шла толпа в серых халатах и круглых шапках, громыхая цепями, которые болтались и звенели у рук и у ног; по обе стороны и позади шли также солдаты; все ежились от холода. С замиравшим сердцем Семка прильнул к стеклу и во все глаза глядел на эту серую толпу, отыскивая знакомого. Вдруг он отчаянно закричал, почти взвизгнул и начал бить по стеклу кулаками. — Дедушка! Дедушка! Дедушка!. Среди арестантов он увидал Неизестного, который, путаясь в цепях, проходил почти возле окна. — Дедушка! дедушка!.. — кричал Семка, не помня себя от радости и от ужаса. Заслышав стук, многие повернули головы. Оглянулся и Неизвестный. Семка видел как он взглянул на него своими впалыми серыми глазами, видел как он вздохнул и печально покивал ему головою.
Среди арестантов он увидал неизвестного, который, путаясь в цепях проходил почти возле окнаСлезы градом брызнули у Семки, сердце бешено колотились в груди — а, между тем, партия и конвой прошли уже и скрылись за углом дома. Семка все еще бился и кричал: «Дедушка!..», а сторож равнодушно говорил: — Чего ревешь? нечего реветь: тебя вернут скоро на родину, потому ты дите, и тут тебе вовсе не место. Сказано: вернут, — не ори! Но Семка рыдал и все старался заглянуть куда-то вкось, за угол, куда унес свои цепи его случайный верный друг — Неизвестный.
