руке держал он головку девочки, а другой, правой, вонзал нож в собственное сердце.
Все трое смотрели молча, пораженные. Слышно было только их дыхание и подвывание пса перед избушкой. Через минуту шурин уже закрывал двери и повел пса прочь.
Они пошли в другой конец поляны, разговаривая по дороге. Голоса звучали приглушенно, будто их сразу же заглатывал лес.
Они подошли к сенному сараю. Здесь сильно пахло сеном, скошенным в августе. Светила луна.
Шурин поднял пса, бросил его в сено и сам быстро взобрался наверх. За ним кум. Последним залез Марако.
— Ночью будет холодно, — сказал кум и стал зарываться глубоко в сено. Шурин привязал собаку на длинный ремень и повесил винтовку рядом с винтовкой кума, так, чтобы ее легко было достать. Марако посмотрел вниз на полянку, на избушку, поднял глаза к звездному небу, а потом опять посмотрел на избушку.
— Ну-ка, ребята, поглядите, — сказал он.
— Что случилось? — испугался кум, хватаясь за ружье.
— Ну-ка, посмотри на избушку.
— Ей-богу, там ведь кто-то есть, — отозвался шурин. — Кто-то раскладывает огонь.
— Ну да, в самом деле? — Кум стал вылезать из сена и заохал рядом с шурином и Марако. Сквозь щели избушки поблескивал огонь. А над крышей стлался густой черный дым; запах его чувствовался даже здесь, на сеновале.
— Пойдем, что ли, посмотрим? — спросил шурин.
— Еще чего! — закричал кум. — Нечего без нужды черта дразнить.
— А что, если это Малинец? — шепотом спросил Марако.
— Вот дурак! Не болтай, от Малинца уж ничего не осталось, — остановил его шурин. — Давайте ложитесь, утро вечера мудренее…
Они зарылись в сено, только носы торчали. Пес еще немного повозился, пока устроился, но и он вскоре затих.
Утром Марако проснулся от крика.
Он задрожал и выскочил из сена; рядом с ним, кашляя, вылезал кум. Шурин внизу кричал и стонал.
— Вот беда какая!
— Что случилось? — спросил кум.
— Идите сюда, поглядите, — звал шурин. Оба соскочили вниз. То, что они увидели, заставило их остановиться и замолчать. Пес шурина неподвижно висел на ремне с высунутым языком. Он удавился.
— Ах, Боби, Боби, что же ты натворил? — стонал шурин.
— Сам себя казнил, — сурово сказал кум.
— Ну как это могло произойти?
— Очень просто, — сказал кум. — Ночью он что-то почуял, хотел бежать на звук, соскочить с сена, но так как он был привязан, то остался висеть, — с некоторым облегчением проговорил кум. И, помолчав, добавил: — Вот мы с тобой и остались без собак.
Шурин уже снова забрался на сено, освободил шею собаки от ремня, осторожно опустил собаку на траву и сам сел рядом.
ЛитВек: бестселлеры месяца
