идее в той степени, как он. I cannot even be interested in an idea to such a degree. Я даже заняться идеей в той степени не могу. I can never, never shoot myself. Никогда, никогда я не могу застрелиться! "I know I ought to kill myself, to brush myself off the earth like a nasty insect; but I am afraid of suicide, for I am afraid of showing greatness of soul. Я знаю, что мне надо бы убить себя, смести себя с земли как подлое насекомое; но я боюсь самоубийства, ибо боюсь показать великодушие. I know that it will be another sham again-the last deception in an endless series of deceptions. Я знаю, что это будет еще обман, - последний обман в бесконечном ряду обманов. What good is there in deceiving oneself? Simply to play at greatness of soul? Что же пользы себя обмануть, чтобы только сыграть в великодушие? Indignation and shame I can never feel, therefore not despair. Негодования и стыда во мне никогда быть не может; стало быть, и отчаяния. "Forgive me for writing so much. Простите, что так много пишу. I wrote without noticing. Я опомнился, и это нечаянно. A hundred pages would be too little and ten lines would be enough. Этак ста страниц мало и десяти строк довольно. Ten lines would be enough to ask you to be a nurse. Довольно и десяти строк призыва ""в сиделки". Since I left Skvoreshniki I've been living at the sixth station on the line, at the stationmaster's. Я, с тех пор как выехал, живу на шестой станции у смотрителя. I got to know him in the time of debauchery five years ago in Petersburg. С ним я сошелся во время кутежа пять лет назад в Петербурге. No one knows I am living there. Что там я живу, никто не знает. Write to him. Напишите на его имя. I enclose the address. Прилагаю адрес. "Nikolay Stavrogin." Николай Ставрогин". Darya Pavlovna went at once and showed the letter to Varvara Petrovna. Дарья Павловна тотчас же пошла и показала письмо Варваре Петровне. She read it and asked Dasha to go out of the room so that she might read it again alone; but she called her back very quickly. Та прочитала и попросила Дашу выйти, чтоб еще одной прочитать; но что-то очень скоро опять позвала ее. "Are you going?" she asked almost timidly. - Поедешь? - спросила она почти робко. "I am going," answered Dasha. - Поеду, - ответила Даша. "Get ready! - Собирайся! We'll go together." Едем вместе! Dasha looked at her inquiringly. Даша посмотрела вопросительно. "What is there left for me to do here? - А что мне теперь здесь делать? What difficulty will it make? Не всё ли равно? I'll be naturalised in Uri, too, and live in the valley.... Don't be uneasy, I won't be in the way." Я тоже в Ури запишусь и проживу в ущелье... Не беспокойся, не помешаю. They began packing quickly to be in time to catch the midday train. Начали быстро собираться, чтобы поспеть к полуденному поезду. But in less than half an hour's time Alexey Yegorytch arrived from Skvoreshniki. Но не прошло получаса, как явился из Скворешников Алексей Егорыч. He announced that Nikolay Vsyevolodovitch had suddenly arrived that morning by the early train, and was now at Skvoreshniki but "in such a state that his honour did not answer any questions, walked through all the rooms and shut himself up in his own wing...." Он доложил, что Николай Всеволодович "вдруг" приехали поутру, с ранним поездом, и находятся в Скворешниках, но "в таком виде, что на вопросы не отвечают, прошли по всем комнатам и заперлись на своей половине..." "Though I received no orders I thought it best to come and inform you," Alexey Yegorytch concluded with a very significant expression. - Я помимо их приказания заключил приехать и доложить, - прибавил Алексей Егорыч с очень внушительным видом. Varvara Petrovna looked at him searchingly and did not question him. Варвара Петровна пронзительно поглядела на него и не стала расспрашивать. The carriage was got ready instantly. Мигом подали карету. Varvara Petrovna set off with Dasha. Поехала с Дашей. They say that she kept crossing herself on the journey. Пока ехали, часто, говорят, крестилась. In Nikolay Vsyevolodovitch's wing of the house all the doors were open and he was nowhere to be seen. На "своей половине" все двери были отперты, и нигде Николая Всеволодовича не оказалось. "Wouldn't he be upstairs?" Fomushka ventured. - Уж не в мезонине ли-с? - осторожно произнес Фомушка. It was remarkable that several servants followed Varvara Petrovna while the others all stood waiting in the drawing-room. Замечательно, что следом за Варварой Петровной на "свою половину" вошло несколько слуг; а остальные слуги все ждали в зале. They would never have dared to commit such a breach of etiquette before. Никогда бы они не посмели прежде позволить себе такого нарушения этикета. Varvara Petrovna saw it and said nothing. Варвара Петровна видела и молчала. They went upstairs. Взобрались и в мезонин. There there were three rooms; but they found no one there. Там было три комнаты; но ни в одной никого не нашли. "Wouldn't his honour have gone up there?" someone suggested, pointing to the door of the loft. - Да уж не туда ли пошли-с? - указал кто-то на дверь в светелку. And in-fact, the door of the loft which was always closed had been opened and was standing ajar. В самом деле, всегда затворенная дверца в светелку была теперь отперта и стояла настежь. The loft was right under the roof and was reached by a long, very steep and narrow wooden ladder. Подыматься приходилось чуть не под крышу по деревянной, длинной, очень узенькой и ужасно крутой лестнице. There was a sort of little room up there too. Там была тоже какая-то комнатка. "I am not going up there. -Я не пойду туда. Why should he go up there?" said Varvara Petrovna, turning terribly pale as she looked at the servants. С какой стати он полезет туда? - ужасно побледнела Варвара Петровна, озираясь на слуг. They gazed back at her and said nothing. Те смотрели на нее и молчали. Dasha was trembling. Даша дрожала. Varvara Petrovna rushed up the ladder; Dasha followed, but she had hardly entered the loft when she uttered a scream and fell senseless. Варвара Петровна бросилась по лесенке; Даша за нею; но едва вошла в светелку, закричала и упала без чувств. The citizen of the canton of Uri was hanging there behind the door. Гражданин кантона Урн висел тут же за дверцей. On the table lay a piece of paper with the words in pencil: На столике лежал клочок бумаги со словами карандашом: "No one is to blame, I did it myself." "Никого не винить, я сам". Beside it on the table lay a hammer, a piece of soap, and a large nail-obviously an extra one in case of need. Тут же на столике лежал и молоток, кусок мыла и большой гвоздь, очевидно припасенный про запас. The strong silk cord upon which Nikolay Vsyevolodovitch had hanged himself had evidently been chosen and prepared beforehand and was thickly smeared with soap. Крепкий шелковый снурок, очевидно заранее припасенный и выбранный, на котором повесился Николай Всеволодович, был жирно намылен. Everything proved that there had been premeditation and consciousness up to the last moment. Всё означало преднамеренность и сознание до последней минуты. At the inquest our doctors absolutely and emphatically rejected all idea of insanity. Наши медики по вскрытии трупа совершенно и настойчиво отвергли помешательство.