добавила: – Смотрите, под нами огни аэропорта! Вот самая длинная полоса!

– Я надеюсь, очень длинная, – ответил Спенсер, скрипнув зубами и не поднимая головы.

– Тумблеры воздухоподачи, – продолжал Трэливен, – справа от указателя смесеобразования, их там четыре. Их тоже нужно переключить в верхнее положение.

– Нашла? – прошептал Спенсер.

– Да.

– Отлично, девочка! – Он ощущал перед собой линию горизонта, но не рискнул оторвать глаза от приборов. Рев моторов стал неустойчивым, с перебоями.

– Сейчас выпусти закрылки на 15 градусов, – приказал капитан. – Это – второе положение ручки. Шкала находится в центре главной панели. После этого медленно уменьшай скорость до 140 узлов и, устранив дифферент, выйди в горизонтальный полет. После этого включи насос гидроусилителя – с левого края, рядом с гирокомпасом. В наушниках Трэливен услышал доклад оператора радарной:

– Доверните до 225! Он сильно болтается по высоте – от девятисот футов до тысячи трехсот.

– Измени курс на 225, – приказал он в микрофон. – И следи за высотой – ты сильно болтаешься. Старайся держать строго тысячу футов.

– Он слишком быстро снижается, – скороговоркой докладывал оператор радарной, – 1000… 1000… 900… 800… 700…

– Теряешь высоту! – настойчиво повторял Трэливен. – Добавь газ! Поднимай нос!

– 650… 600… 550…

– Набери высоту! – рявкнул Трэливен. – Набирай! Поднимай нос! Должно быть не менее тысячи футов!

– 550… 450… – диктовал оператор радара, стараясь не выдавать своего волнения.

– Это очень скверно, капитан. 400… 400… 450… он поднимается… 500… На мгновение Трэливен дрогнул. Он сорвал наушники и повернулся к Бардику.

– Он не сможет этого сделать! Конечно, не сможет!

– Скажи ему! – выдохнул Бардик, рванувшись к капитану и схватив его за руку. – Ради всего святого, скажи ему, скажи, что нужно сделать! Трэливен вцепился в микрофон и поднес его ко рту.

– Спенсер, – начал он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Ты не сможешь сесть с первого захода! Послушай меня! Ты должен сделать несколько кругов и потренироваться. Горючего у тебя еще на два часа полета. Поднимайся, тебе говорят! Поднимайся! Они застыли, слушая ответ Спенсера.

– Лучше давайте продолжим. Я буду садиться сразу. Вы слышите меня? Я сажусь. Тут люди, которые умрут меньше, чем через час. О двух часах не может быть и речи. Машина меня немного слушается – и этот шанс мы должны использовать. Давайте продолжим. Я выпускаю шасси. И они услышали его команду: «Джанет, выпускай шасси!».

– Хорошо, хорошо, Джордж, – спокойнее произнес Трэливен и надел наушники. Он старался успокоиться, но мышцы свело, и он еле говорил. Он закрыл глаза на секунду, опять открыл и заговорил с прежней четкостью:

– Если шасси вышли, проверьте три зеленые лампочки, помните? Держите курс 225. Добавьте немного газ, чтобы не потерять скорость. Устраните дифферент и держите набранную высоту. Так. Проверьте давление в тормозной системе – должно быть около 1000 фунтов – манометр находится на панели, справа от гидроусилителя. Если давление в норме, то не отвечайте. Вы меня слышите? Теперь откройте жалюзи воздухозаборника на одну треть. Ты помнишь, Джанет? Движок у твоего левого колена и разметка в третях. Отвечайте только в том случае, если что-то непонятно. Теперь охлаждение… Пока Трэливен говорил и голос его заполнил притихшую комнату на башне, Бардик подошел к стеклянной стене и пристально всматривался в небо. За стеклом было пасмурно, плотная шапка облаков, казалось, придавливала к земле. Он слышал, как Трэливен приказал сделать аккуратный разворот на 180 градусов влево, чтобы вывести машину на финишную прямую, внушая Спенсеру, что делать это надо медленно и четко, не забывая про приборы. Педантичный, монотонный голос капитана навевал на сильно перенервничавшего управляющего перевозками мрачные мысли.

– Это, – обратился он к сидевшему рядом оператору, – по-настоящему катастрофическая ситуация. – Оператор слегка усмехнулся в ответ. – Одно ясно, – продолжил Бардик, – чтобы ни случилось, через две-три минуты здесь будет твориться черт знает что! Он полез в карман за сигаретами, но передумал и вытер губы ладонью.

– Сейчас займись двигателями, – диктовал Трэливен. – Тахометры должны показывать две тысячи двести пятьдесят оборотов в минуту каждый. Отвечать не надо.

– Две тысячи двести пятьдесят, – повторил Спенсер, внимательно следя за показаниями тахометров и выполняя указания капитана. – Джанет, – обратился он к девушке, – диктуй скорость.

– Сейчас 130… 125… 120… 125… 130… Трэливен слышал в наушниках доклад с радара.

– Он продолжает болтаться по высоте. Сейчас девятьсот футов.

– Джордж, – передал он, – уменьши скорость до 120 узлов и устрани дифферент. Я повторяю – скорость 120. – Он взглянул на свои часы. – Только спокойно.

– Продолжает терять высоту, – доклад с радара, – 800 футов… 750… 700…

– Ты теряешь высоту! – рявкнул капитан в микрофон. – Теряешь высоту! Поднимай нос! Давай, давай! Ты должен держать около тысячи футов! Джанет продолжала диктовать.

– 110… 110… 105… 110… 110… 120… 120… 120… Остановилась на 120.

– Поднимайся… поднимайся, – цедил сквозь стиснутые зубы Спенсер, налегая на штурвал. – У-у, старая неповоротливая телега! Она не слушается! Она совсем не слушается руля!

– 125… 130… 130… остановилась на 130…

– Набрал высоту… 900 футов, – доклад с радара, – 950… 1000. Держит 1000 футов. Трэливен окликнул башенного диспетчера.

– Он вышел на финишную прямую. Выключи все фонари на всех взлетно-посадочных полосах, кроме ноль-восьмой. – И опять в микрофон. – Выходи на прямую между 074 и 080 отметкой. Следи за скоростью и высотой. Держи тысячу футов, пока я скомандую снижаться. Одна за другой гасли цепочки сигнальных огней, спрятанных в траве вдоль взлетно-посадочных полос. Осталось только две цепочки вдоль главной полосы.

– Заканчивай разворот, Джордж, и, как только будешь готов, ориентируйся по полосе прямо перед тобой. У нас дождь, включи очистители. Тумблер ниже и правее автопилота и четко обозначен.

– Ищи, Джанет, – бросил Спенсер девушке.

– Держи высоту тысячу футов, Джордж. Полоса длинная, у тебя еще уйма времени. Пусть Джанет найдет тумблер включения посадочных огней. Это на верхней панели, чуть левее центра. Строго держи высоту.

– Нашла? – спросил Спенсер.

– Минуту… да, вот он. Спенсер поднял голову от приборов и посмотрел на землю.

– Боже! – выдохнул он. Огни полосы, ярко сверкающие на темном серо-голубом фоне земли, казалось, находятся совсем рядышком друг с другом, не шире железнодорожной колеи. Рукой он вытер глаза, слезящиеся от напряжения.

– Скорректируй курс, – продолжал Трэливен. –