бы пришлось?

Наемница не ответила. Но Кела не отставала:

 - А почему ты вступилась за меня?

 - Мне песня понравилась. Та, которую ты пела.

 - Тебе нравятся горы?

 - Я никогда их не видела.

 - А хотела бы?

 - Да, - наемница ответила твердо. И, помолчав немного, добавила: - Я мечтаю увидеть их.

Кела растроганно вздохнула.

 - А я мечтаю... - начала она и вдруг осеклась.

Несколько шагов было сделано в молчании.

 - И о чем же ты мечтаешь? - спросила Кира.

 - Ты не поймешь... Ты же хочешь вернуть меня домой.

 - Не знаю. Может, у тебя и в самом деле была веская причина для того, чтобы уйти. Расскажи, а я подумаю.

 - Ну... - Келла замялась, почувствовав, что стесняется. В то же время внимание наемницы льстило ей. - Я ничего не знаю о своих настоящих родителях, - начала она. - Но меня вырастила очень хорошая семья. Они много для меня сделали, я им благодарна, я люблю их, и... Я хочу, чтобы они были счастливы. Но я не могла больше жить с ними. Понимаешь?

 - Пока не очень, - честно ответила Кира.

Кела смутилась.

 - Я подкидыш. Я ничего не знаю о своей настоящей семье.

 - Но это же не проблема. Родители - это не те, что, может, разок-то и встретились, а потом ты появилась. Родители - это те, что воспитали.

 - Да знаю я! - воскликнула Кела. Выяснялось, что ее случайная спутница не просто зануда - она еще и мудрствовать любит. Это немного раздражало...

 - А раз знаешь - чего из дома ушла?

Хм. Не немного.

 - Я не могла с ними больше оставаться, - повторила Кела. - Слушай, я тебе расскажу. Меня оставил при нашем деревенском храме какой-то странный человек. Он ничего не сказал, даже не заплатил настоятелю. Просто дождался, пока попадется кому-нибудь на глаза, положил меня прямо на землю, потом вскочил на лошадь и умчался. Никто его больше никогда не видел, - Кела вздохнула. - Мне даже не рассказывали, как он выглядел.

 - Почему?

 - Он никак не выглядел. Был закутан с ног до головы, одни глаза, говорят, сверкали. И это притом, что было лето!

 - Ну, может, он не хотел, чтобы его узнали.

 - Да, наверное...

 - А что было дальше?

 - А дальше настоятель храма и деревенский староста определили меня в семью. У моих родителей - ну, тех людей, что вырастили меня, - своих детей не было.

 - Такое редко бывает, - заметила Кира.

 - Ага. Ну... Не получалось у них что-то, не знаю. В общем, они меня приняли и заботились обо мне. Они... - голос Келы дрогнул, - Они хорошо обо мне заботились. Они меня очень любили... И я очень люблю их, понимаешь? Но так не могло продолжаться.

 - Почему? - осторожно спросила наемница.

Менестрелька покачала головой:

 - Ты не поймешь, Кира... То есть, наверное, не поймешь. Я сама не могу толком объяснить, не знаю... Расскажи лучше, почему ты ушла из дома.

Наемница усмехнулась.

 - Мне тоже было семнадцать лет.

 - И это единственная причина? - удивилась Кела.

 - Почти.

 - Расскажи! - почти потребовала менестрелька.

Ее спутница было загадочно улыбнулась, но тут же погрустнела, причем, кажется, уже окончательно.

 - Я тоже единственный ребенок в семье. И мои родители меня очень любят.  Они думают, что я в городе - в Заречном Большеградье, это к северу отсюда. Я там должна была в одном храме прислуживать, - наемница вдруг усмехнулась. - Знаешь, я ведь им письма пишу. Не часто, пару раз в месяц. Рассказываю, как я живу при храме, как меня там все любят и хвалят... Даже не знаю, как им на глаза покажусь, как расскажу правду. Но другого варианта у меня, к сожалению, нет.

 - А что с тобой случилось на самом деле?

 - Ну... Мне было семнадцать.

 - Это я уже поняла!

 - По дороге в Большеградье... Сосед на своей телеге довез меня почти до самого города, но дальше ему было не нужно, да я и сама могла дойти... Но не дошла. То есть, до храма не дошла. Встретился мне по дороге в город красивый парень. Знаешь, невысокий  такой, но плечистый, вихрастый, а улыбка - как рябь от солнца на реке...Ну, слово за слово, рука за руку... Так я до храма и не дошла.

Наемница замолчала. На этот раз Кела не приставала к ней с расспросами. Дождалась, пока та продолжит сама.

 - Мы поселились в крохотной угловой комнатке на одном постоялом дворе в Большеградье. Юрк стал работать там вышибалой, меня взяли помощницей на кухню. Он открыто называл меня своей женой, мы были счастливы. То есть, я думаю, что мы были счастливы... Кела, я любила его до безумия.

Кела растроганно вздохнула.

 - Мы прожили вместе год. За это время я научилась зашивать раны, правильно складывать сломанные кости, вправлять суставы - не только Юрку, но и его приятелям, они часто ввязывались в какие-то темные делишки и попадали в неприятности. Он, кстати, и научил меня обращаться с мечом. По утрам, когда на дворе не было народу, он учил меня. Правда, больше чтобы самому размяться и от нечего делать, но все же... А потом он как-то охладел ко мне. Я не знала, что будет дальше, просто каждую ночь вздрагивала и просыпалась, когда он поворачивался во сне: мне казалось, что он тихо встанет и уйдет посреди ночи, и я больше никогда его не увижу... Но он так не поступил. Он честно сказал мне, что ему надоело сидеть на одном месте, он к этому не привык, ему скучно, он уходит, и он не хочет, чтобы я пошла с ним, потому что так для меня якобы будет лучше... Он оставил мне немного денег и свой старый меч, он не избавился от него только потому что я тренировалась с ним... Вот так. - Наемница вздохнула. Чувствовалось, что она не стала бы всего этого говорить, если бы уже давно не хотела поделиться своей историей хоть с кем-нибудь. - После того, как Юрк ушел, я тоже не смогла остаться в Большеградье. Подалась в наемницы. Только заработать мне не очень-то удается: сама понимаешь, как относятся к девушкам этой профессии.

 - Но ты же можешь выбрать что-нибудь другое! - воскликнула Кела.

 - Что, например? Чтобы устроиться в храм, нужно заплатить, а денег у меня нет. В лавку помощницей без протекции не возьмут, работать на каком-нибудь постоялом дворе, даже временно, я не хочу, я знаю, как быстро одинокие посудомойки и разносчицы превращаются в... ну, ты понимаешь. А петь я, как ты, не умею. Вот и иду домой. Правда, не знаю, как в глаза родителям посмотрю... Наверное, я могла бы что-нибудь придумать, устроиться как-нибудь, но... Я не хочу, чтобы все стало еще хуже, чем сейчас. Поэтому я решила вернуться домой... чего и тебе, Кела, советую. А ты где, кстати, так петь научилась?

 - Да нигде я не училась, - ответила польщенная Кела. - Мне просто нравилось слушать - когда к нам в деревню заходил какой-нибудь менестрель, меня от него оттащить невозможно было. Я сидела до самой поздней ночи и слушала,