– Ух ты! – восхищенно произнес он мысленно. – И это я?
И помахал своим лохматым хвостом; тварь в зеркале проделала то же самое, из чего следовал неопровержимый вывод, что это именно он, кто же еще!
– Ну и уродина! – покачал головой Ириус.
– Почему это уродина? – возмутилась колдунья, трепля его по загривку. – Довольно милое существо. Это всегда было твоей главной проблемой: ты никак не хочешь поверить, что ты самый-самый.
– Тоже мне красавчик! – буркнул он.
– Ладно, все отлично, – заключила Гилана. – Добиться полного сходства почему-то не удалось, но ведь превращение состоялось, а значит, эксперимент удался. Будем считать формулу доказанной, и если тебе уже надоело бегать на четырех ногах, давай превращаться обратно.
– Куда ты так торопишься, Ги? – ехидно спросил он. – Я же сделал всего пару шагов. Вообще-то я опасался, что ты заставишь меня пребывать в этой шкуре несколько дней кряду. Но если ты считаешь, что эксперимент закончен, я буду очень рад вернуться в собственную шкуру. К ней я все-таки привык.
– Нет, Ири, ты такое чудовище, что тебе и превращаться не обязательно, – вздохнула Гилана. – Привык он, видите ли! Свою шкуру надо любить, а не мириться с ней. Иначе ничего не добьешься.
– Ладно, философ, превращай уже меня обратно.
Он вернулся в нужную точку узора и уселся там. Гилана сунула ему под нос стакан с зельем.
– И как, по-твоему, я должен это пить? – проворчал Ириус. – В миску налей, что ли.
– Действительно, – смутилась она.
Миска была найдена, зелье перелито, и зверь, морщась от отвращения, слизал эту дрянь всю, до капли. После чего спокойно улегся на пол, положил голову на лапы и закрыл глаза.
В этот раз он проснулся сам, не испытав ни малейших признаков провала в памяти или дезориентации после пробуждения. Еще даже не открыв глаза, он помнил, где находится и что произошло. Конечно, после того, как он стал человеком, Гилана не станет гладить его по голове – такого за ней отродясь не водилось. А жаль, все-таки это было приятно. Ну да ладно. Он уже собрался открывать глаза, когда услышал где-то над собой сбивчивое, тяжелое дыхание.
Ириус резко приподнялся на локтях и уставился на Гилану. Его неприятно поразили большие, круглые глаза на бледном лице. Ведьма предприняла крайне неудачную попытку улыбнуться ему.
– Кажется, немного не получилось, – пробормотала она. – Ты только не волнуйся, ладно?
Чувствуя, как противно засосало под ложечкой, он опустил голову и оглядел себя. Его длинное тело было по-прежнему покрыто черной лоснящейся шерстью. Великолепный хвост был на месте, вот только тело стало как будто больше прежнего, собачьего, но все-таки меньше, чем было человеческое. Его ноги уже не слишком напоминали собачьи лапы, но и на человеческие не были похожи. А руки… да, пожалуй, это больше походило все же на руки, длинные, мускулистые, но вот кисти подкачали. Пальцы были короткие, с жесткими когтями, а большой палец отсутствовал вовсе. Примерно то же наблюдалось и на задних лапах. Ириус в ужасе вскочил на ноги (на четыре ноги!), и взгляд его устремился мимо ног Гиланы, туда, где стояло прислоненное к стене зеркало. Оттуда на него уставилось невообразимое чудовище: задние лапы короче, чем передние, широченная грудь, на мощной шее голова… уже не похожая ни на собачью, ни на человеческую. Довольно большая, округлая, почти безо лба, с мощными надбровными дугами, с чуть вытянутым тупым рылом, на котором помещались две дыры ноздрей и кривой безгубый рот. Большие острые уши торчали по бокам головы, чуть выше того места, где им положено находиться в человеческом варианте, кончики их поднимались над макушкой. Когда пасть распахнулась с целью издать вопль ужаса, в ней блеснули четыре огромных клыка. Передние зубы были очень мелкими. Это зрелище сделало вопль еще более отчаянным.
– Что это?! – заорал он во всю силу своей мысли.
– Ириус, пожалуйста, – Гилана присела на корточки перед ним, заслоняя от него зеркало. – Не волнуйся, ладно? Все будет в порядке.
Она взяла в ладони его голову. Он вдруг с убийственной четкостью осознал: она не говорит: «Я сейчас все исправлю», она напугана не меньше, чем он сам… а значит – конец. Доигрались.
Обезумев от ужаса, он отскочил от нее с пронзительным визгом. Это было похоже на вопль перепуганной собаки, что да, то да. Когда этот визг в точности продублировался из дальнего конца помещения, Ириус непроизвольно обернулся. Черный пес, послуживший прототипом его превращения, забился под стол и прижался к стене. С полной безнадежностью в глазах он жевал веревку, которой был привязан.
– Что ты со мной сделала? – завопил Ириус. При этом он, правда, не издал ни звука – перехватило дыхание.
– Что-то не сработало, – сдавленным голосом призналась она. – Я не знаю, что. Но я найду способ, обещаю.
Волна ужаса и отчаяния захлестнула его при этих словах, лишавших последних иллюзий. Она затопила все его существо, опрокинула последний барьер, за которым еще теплились остатки рассудка. Совершенно потеряв голову, Ириус метнулся вверх по лестнице.
– Ириус! Стой! – Гилана бросилась за ним.
Но монстр уже ничего не слышал. Взлетев наверх, он боком ударил входную дверь и скрылся в темноте.
3.
К западу от Большого Моста, между Нижним Городом и Городом Тысячи Мостов тянется странный и зловещий район, названный в народе Трущобами. История этого места необычна даже для Города и окутана тайной. Что-то случилось здесь в те далекие времена, когда Нижний Город едва начал перебираться через реку, чтобы положить начало Верхнему Городу, но вот что – этого не знал никто. И теперь уже никто в точности не помнил, что же тогда