- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (61) »
никого не вводить в курс дела. Мнение прожить последние месяцы или годы в роли изгоя (относительно нормальные месяцы или годы), которому, возможно, для отвода глаз сочувствовать, но одновременно обходить как прокаженного, казалась ему малопривлекательной.
В свое время все и так все узнают. А пока он собирается нормально жить (доживать?!). Настолько нормально, насколько удастся. А потом ему все равно.
Впрочем, чтобы окончательно уничтожить в себе остатки сомнений, он сделал тест в третий раз. В результате Герман не ошибся, скорее это напоминало акт милосердия к самому себе. Как просьба тонущего, который знает, что шустрые зубастые рыбки пираньи давно объели всю его нижнюю половину до костей, но который также знает и то, что все равно будет стремиться к берегу.
Бесспорно, он не ошибся.
Два длинные в его жизни месяца Герман боролся, стараясь не думать и не обращать внимания, но через два месяца и три дня сдался, — жить как раньше было уже НЕВОЗМОЖНО.
Тогда у него еще не возникло мысли, что тест мог принять СПИДа-то другое.
И что Хорошие Доктора уже идут по его следу.
* * *
— Мне нужен отпуск, — сказал Герман без предисловий, сев в кресло напротив директоров стола. — Я надеюсь, ты шутишь. Первое апреля давно прошло. «У меня теперь каждый день 1 апреля…» — Мне необходима эта отпуск. Крайне необходима. — Забудь об этом не может быть и речи, — сидящий по другую сторону стола, будто по другую сторону баррикад (по крайней мере Германа ситуация вызвала именно такую ассоциацию), категорически покачал головой. Они были с Германом сверстниками, еще несколько лет назад считали друг друга близкими друзьями; формально оставались такими и сейчас. Формально. Все изменилось, когда они основали собственную страховую компанию. Доля Германа в бизнесе на целый нолик в конце уступала сумме его партнера, поэтому он считался лишь второй человек, не равноправным партнером, а вторым. Об этом недвусмысленно сообщал один почти неприметный пунктик соглашения сторон, о котором, в свою очередь, конечно же, позаботился Алекс (некоторая доля справедливости в этом была — бизнес есть бизнес, а распределение доходов в нем не последнее дело, — адекватное распределение). Впрочем, «пунктик» был далеко не единственной причиной. Уже вскоре после презентации новоиспеченной компании их дружба превратилась в сдержанные отношения директора и зама. — Мне никогда это не было так нужно, как сейчас. — Геро, опомнись! Начало финансового года, куча работы! — Алекс уже не на шутку встревожился. Наверное, изменения, которые произошли с Германом, не остались незамеченными. — Я не шучу, — настойчиво сказал Герман. Настойчиво, но все-таки смотреть в глаза Алексу избегал. — не шучу. — Не шутит… Постой-постой, ты женишься? Германа внутренне передернуло, словно он только сейчас почувствовал, насколько они с Алексом удалились в последнее время. Даже обычные знакомые — не друзья, а знакомые — почти никогда не узнают о таких событиях в последнюю минуту. И предполагая, что Герман вот-вот может жениться, Алекс даже не стушевался. — Нет. Я не женюсь. — Ха! Какого числа, конспиратор? Трех дней хватит? Герман чувствовал нарастающее раздражение, как он превратился в бутылку шампанского, поставленную на раскаленное железо. — Нет — сказал он, пытаясь сохранить внешнее спокойствие, но, видимо, не слишком успешно, поскольку взгляд Алекса сразу изменился. — Не женюсь. — О, черт, тогда в чем дело? Больной? Герман отрицательно покачал головой. — Возникли серьезные проблемы? — на этот раз в голосе Алекса Герману послышались нотки дружеского участия. Если бы все это происходило хотя бы года три назад… Герман промолчал, хотя в душе вспыхнула кратковременная борьба. «Нет, друг, ты первым бросишь в меня камень, это я знаю точно». — Прекрати морочить мне голову. Скажешь, наконец, что происходит? Герман отвел глаза в сторону. Не потому, что боялся встретиться взглядом с Алексом, — не хотел выдавать свою уверенность, что в данную минуту что-то окончательно менялось в их отношениях. Он готов был поклясться, что когда закроет двери этого кабинета, между ними все будет по-другому. — Это не имеет значения. — Не имеет значения? И это все, что ты можешь мне сказать? — Алекс встал перегнулся через стол, потом снова сел. На лице отразилась смущение. — Не хочешь говорить даже мне… — на этот раз он уже не спрашивал, а констатировал. — Даже мне… «Да, друг, даже тебе», — с мрачным сарказмом подумал Герман, а вслух произнес: — Поверь, я действительно не могу. — Но что за спешка? Непонятно… — в последнем слове холодное отчуждение — вот теперь это снова привычный Алекс. — Хорошо, а если я отвечу «нет»? Герман несколько удивленно поднял голову. Хотя разве он ожидал другой реакции своего партнера? Пардон, старшего партнера. Теперь между ними словно материализовалась ледяная стена. — Это ничего не изменит, я все равно пойду. Мне нужно месяц… или два. — Значит, ты в любом случае собирался сделать по-своему и тебе все наплевать — я правильно тебя понял? — Если вопрос только в этом — да… — Да? — Алекс неестественно выпрямился в своем кресле. — Ты далеко заходишь. Теперь стена отчуждения превратилась в целый айсберг враждебности. — А если… — начал Алекс и запнулся. Видимо, что-то еще мешало переступить через много лет дружбы. Наконец он произнес, чеканя каждое слово, словно выплевывая свинцовые пули: — Если все-таки пойдешь… И без объяснений… — он сделал паузу, — потеряешь свою долю в деле, понял? Вот оно: окончательный разрыв, полный и бесповоротный. «Ну и прекрасно! Давно пора…»- Герман даже почувствовал какое-то облегчение. Молча встал и вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Пожалуй, даже слишком подчеркнуто.* * *
Посетителей в баре было мало — только Герман и две пары, что, очевидно, как и он, умышленно пришли к началу здешнего «часа пик». Герман сидел в углу зала, всматриваясь в наполовину опустевшую бутылку французского коньяка. Бармен Павлик (или Пол, как он представлялся новым посетителям) сегодня был немного удивлен двумя обстоятельствами. Во-первых, неожиданным появлением постоянного и дорогостоящего клиента (главное, щедрого практически всегда) таким необычным для него время. Во-вторых, его (Германа) заказу — целая бутылка коньяка, — а он, как известно, напиток не из легких. Видимо, у парня какая-то лажа, мелькнула мысль у Пола. В чувака жестокий депресняк. Внешне так и выглядело:- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (61) »