рескрипте оренбургскому губернатору Бахметьеву, желание иметь в Оренбурге дворянское военное училище; но Неплюев для основания здесь училища собирал еще в 1744—1745 году пожертвования, и только в 1806 году желание Государя принялся осуществлять военный губернатор, князь Волконский; ему-же принадлежит мысль связать имя Неплюева с именем заведения, об основании которого он хлопотал, но неизвестно, почему он не осуществил своего желания. На предложение Волконского, родственники Неплюева прислали 21,000 р. ассигнациями; затем, была открыта подписка, доставившая еще до 152,000, но самое утверждение проэкта состоялось не ранее, как в 1824 году, во время управления краем генерала Эссена, а открыто оно лишь в 1825 году; состав воспитанников был определен в 40 чел. и столько-же приходящих. Первым директором этого первого в крае заведения был инженер-подполковник Генс, один из умнейших и замечательнейших деятелей в крае. Первой особенностью в курсе заведения было введение неположенных в число предметов, поименованных в Высочайше утвержденном положении заведения, французского и немецкого языков, что, конечно, объясняется господствующею в то время в современном обществе маниею. Применение этой господствовавшей моды воспитания к ученикам Неплюевского училища было, однако, очень трудно; один из очевидцев говорит, что не только тогда, но и в позднейшее время, училищу приходилось выдерживать не мало трудностей в приучении, так сказать, своих питомцев к школе, не говоря уже о том, что самые звуки русского языка, для большинства поступавших в училище, были совершенно чуждыми. Предубеждение против училища было настолько велико в среде туземного инородческого населения, что при открытии училища приходилось прибегать почти к насильственным мерам для привлечения в него учащихся. Полицейские служителя ходили по домам и собирали сведения о том, нет ли там детей, которых можно-бы отдать в училище. Матери тщательно скрывали своих детей, как-бы оберегая их от какой-то грозящей им гибели. Старики и муллы, отпуская детей, напитывали их убеждениями, что их ведут на мученье, что каждого из них будут держать как лошадей в стойле, что их станут наказывать, сажая в бочку с железными гвоздями.

Один из бывших воспитанников уверяет, что подобное предубеждение было не столько из невежественности и фанатизма, сколько из того, что в существующей в то время в Оренбурге школе кантонистов, которая пополнялась, преимущественно, евреями из западных губерний, розга заменяла все педагогические приемы и была самым важным стимулом для возбуждения прилежания и поддержания порядка. Жестокости наказаний в этом училище обращали на себя всеобщее внимание и были ужасны по рассказам, а к этому еще примешалась и ревность законоучителя этой школы к обращению еврейских мальчиков в православие. Трудно согласиться, однако, с тем, чтобы строгости училища кантонистов были пугалом для поступления в Неплюевскую гимназию — бывшее училище; то было время, то были нравы, когда слово гуманность не имело никакой гражданственности ни в обществе, ни, особенно, в школах, и розги, действительно, были тогда стимулом всего, всего... Что тот-же стимул действовал и в Неплюевском училище, в этом нет никакого сомнения, как нет сомнения и в том, что тот-же стимул действовал даже в очень недавнее время и, преимущественно, по субботам; это памятно, вероятно, воспитанникам еще очень недавних выпусков. В 1830 году, вновь назначенный главным начальником края, гр. Сухтелен, обозревая Неплюевское военное училище, нашел в учебной его части, как он сам выразился, «настоящее вавилонское столпотворение», а потому и признал нужным дать учебному курсу его другую организацию; но свидетели говорят, что между воспитанниками были такие субъекты, что начальство не могло с ними справиться; они причиняли обиды посторонним лицам, и, в особенности, не безопасно было проходить мимо окон училища; главные шалуны были инородцы, дерзость которых доходила до того, что учителя не всегда чувствовали себя совершенно безопасными в классе, во время урока; на одном, например, преподавателе мусульманского закона, мулле, воспитанники, во время урока, в классе, устроили катанье верхом и начальство вынуждено было принять строгие меры: 4 воспитанника переведены были в баталион военных кантонистов, и розга надолго получила первенствующее и видное место в системе исправления нравственности и поведения воспитанников; в настоящее время заведение это представляет отрадное явление, в отношении порядка и системы воспитания детей.

III. Внешний вид города; гостинницы; цены продовольствия; гостинный двор; магазины и прислуга.

Внешний вид Оренбурга на приезжего человека может произвести хорошее впечатление. Город кажется далеко лучше отстроенным, чем многие губернские города в России; широкая, красивая Николаевская улица застроена многими прекрасными зданиями: канцелярией генерал-губернатора, военной прогимназией, гражданской гимназией, пансионом, общественным собранием, домом генерал-губернатора и многими другими. По средине города — площадь, имеющая фонтан, и по сторонам его, во всю площадь, — скверы, придающие и хороший вид, и пользу тенью, летом, хотя небольшою, но все-же служащею убежищем для детей, которые, по примеру Летнего сада, в Петербурге, играют здесь целые дни; с одной стороны устроена лавочка для продажи минеральных вод; только то место, где находится фонтан, следовало-бы вымостить, чтобы не было подле него такой грязи и не мучило-бы лошадей, возящих воду. Еще из хороших улиц — Неплюевская, Уральская, Троицкая; эти три вымощены щебнем (шоссе). На Николаевской имеется, во всю длину, около 1 ½ версты, широкий плитный тротуар, а в конце ее, на берегу реки Урала, пирамидальный гранитный памятник Императору Александру I, поставленный жителями, в память освобождения города от воинского постоя. Эта улица — наш Невский проспект: тут и гулянье, и катанье, и лучшие магазины, и все, что хотите. Город освещается (кроме самых задних улиц) фонарями —  керосином. Бывшей эспланады крепости, которая, по правилам устройства крепостей, отделяла крепость от предместий, давно уже не существует; с 1863 года, когда срыты крепостные валы, все это пространство быстро застроилось очень хорошими домами и изгладило бывший вид крепости; бывшие старая и новая слободки почти слились с городом; только один казачий форштат до сего времени как-то изолирован и не подчинен общему городскому начальству. Предместье это, отстоя от города на 200 саженей, составляет отдельное селение, служащее очень часто укрывательством воров, мошенников и притоном разврата. Весь город снабжен