рецепт, потом требовали, чтобы она что-нибудь сама съела, потому что ей необходимо поддерживать силы и потому что Эл был бы только за. И она ела эти пирожки и смеялась сквозь слезы. Вот какой силой могут обладать самые обыкновенные пирожки!..

Пирожков для нее не припасено, но через пару часов я, может быть, принесу ей сэндвич, после того, как перекушу чем-нибудь сам. Пока еще не знаю чем. Хороший хозяин должен угощать гостей. Хотя я и не претендую на такую роль. Здесь ей не пятизвездный отель!

Хотя на удобства грех жаловаться, учитывая обстоятельства. Ее ведь не похоронили заживо в гробу и не бросили в яму, кишащую крысами и змеями. Не заперли в душный чулан и не приковали к столбу над муравьиной кучей. Не связали руки за спиной, не заткнули рот кляпом, и она может спокойно передвигаться по подвалу. И даже если здесь немного душновато, то пусть утешается тем, что сейчас апрель, а не июль, который к тому же выдался на удивление прохладным, и что сейчас не полдень, а вечер. Мне бы, честно говоря, тоже хотелось бы оказаться поближе к кондиционеру, но приходится довольствоваться тем, что имеется, а в наличии имеется старый полуразрушенный дом на окраине заброшенного поля посреди Долины аллигаторов, в самом сердце центральной Флориды. Впрочем, не совсем центральной, а ближе к ее южной части. В глуши.

Нет худа без добра, иногда и пребывание в глуши приносит спасение, хотя мне знакомы как минимум две девицы, которые бы со мной не согласились.

Этот дом был случайно обнаружен мною пять лет назад. Люди, построившие его, давно его забросили, и он перешел во владение термитов, плесени и сухой гнили. И, насколько мне известно, никто не предъявил права на землю и не удосужился снести эту халупу. На снос денег порой уходит больше, чем на строительство, к тому же я подозреваю, что трава и кустарник растут здесь с такой скоростью, что скоро от дома и участка и совсем ничего не останется, поэтому какой смысл? Тем не менее этот заброшенный домишко попался мне на глаза однажды утром во время прогулки, предпринятой с целью собраться с мыслями. У меня были неприятности, все навалилось как-то разом, поэтому лучше всего было на время устраниться. Одиночество всегда являлось моим неизменным спутником. Не люблю конфликты. Не люблю делиться ни с кем своими мыслями. Хотя, если честно, никто и никогда ими и не интересовался.

Много воды утекло с тех пор. Какой смысл тяготиться этим теперь и жить прошлым? Живи сегодняшним днем — вот мой девиз. Или умри за него. Такую концовку я тоже не исключаю.

Умереть за сегодняшний день. Красиво звучит…

Итак, дело происходило пять лет назад. Я прогуливался. Жара. Лето, кажется, было необыкновенно влажным. В ушах вдруг раздалось назойливое жужжание москитов, которые уже начинали действовать мне на нервы, когда я шел через это старое угрюмое поле. Правильнее было бы назвать его болотом. Наверняка в этой высокой траве притаилась не одна змея и не один аллигатор, но рептилий я никогда не боялся. Более того, я считаю их благородными животными и знаю, что если им не мешать, то и они тебе не помешают. Но пробирался я все равно с большой осторожностью. У меня здесь есть проторенная дорожка, по ней я и стараюсь ходить, особенно по ночам. Пистолет у меня, естественно, всегда с собой, а заодно и пара остро наточенных ножей — на всякий случай.

На всякий случай надо всегда быть готовым ко всему.

Жаль, что никто не сказал об этом той девушке.

В доме всего-то две небольших комнаты, разумеется, пустых. Койку пришлось раздобыть, что было не так-то и просто. Сейчас я не хочу вдаваться в эти подробности. Скажу лишь, что мне удалось притащить ее сюда без посторонней помощи. Здесь есть и крошечная кухонька, тоже совершенно пустая. Вода из кранов не течет. В ванной и в грязном туалете тоже все более или менее. Правда, посередине некогда белого унитаза пролегла трещина. Вряд ли кому захочется на него сесть.

У меня хватило ума заранее поставить для нее пластиковое ведерко, если ей захочется облегчиться. Я поставил его в углу, слева от двери. Но она пнула его ногой, пока металась по комнате, поэтому сейчас оно валяется у противоположной стены. Может, она пока еще не догадалась о его предназначении?..

Та, первая девушка так и не удосужилась им воспользоваться. Она просто задрала юбку и присела прямо на пол. Хотя ее и задирать-то было не нужно. Юбка была смехотворно короткой и скорее сошла бы за широкий ремень — впрочем, именно такого эффекта она и добивалась. Трусов на ней, разумеется, не оказалось, и это было омерзительно. Может, кто-нибудь и скажет, что она ничем не лучше животного, но только не я. Ни в коем случае. Почему? Да потому, что говорить так — значит оскорблять животных. Назвать ее свиньей было бы неуважением к свинье. Именно поэтому-то мой выбор и остановился на ней. Мне ведь сразу стало ясно, что о ней никто поди и не вспомнит и никто не станет разыскивать и тем более скорбеть.

Ей было всего восемнадцать, но взгляд уже был опытным, благодаря чему она казалась старше своего возраста. На губах играла циничная улыбочка, скорее даже усмешка, а вены на костлявых руках были сплошь в кровоподтеках от застарелых «дорожек». Ее прическа представляла собой нерасчесанные платиновые кудряшки с черными, непрокрашенными корнями, а стоило ей разинуть рот, как вас буквально сшибало от запаха застарелого табачного дыма.

Ее звали Кэнди^[3] — она даже носила на руке браслет с конфетками, — и она стала моим первым пробным делом. Я не из тех людей, которые делают что-то наполовину — все должно быть безупречно, поэтому план мой был тщательно продуман. У меня, в отличие от всяких книжных маньяков, нет ни малейшего желания угодить в руки правосудия. Как только я завершу свой проект, то отойду и от дел и заживу пусть не совсем счастливой, но зато мирной жизнью. Поэтому все нужно было выполнить как следует.

Итак, ее звали Кэнди.

С ней мы познакомились в «Бургер Кинг».^[4] Она слонялась у входа и с готовностью приняла мое предложение угостить ее бургером. Мы разговорились, но, как только коснулись личного, она немедленно заткнулась. Все правильно. Я тоже не люблю, когда мне задают вопросы личного характера.

Однако главное разузнать мне удалось: в четырнадцать лет она сбежала из дома и с тех пор жила на улицах. Познакомилась с одним парнем, который посадил ее на иглу, потом она уже сама стала подсаживать на нее других. Дружок ее в итоге сделал от нее ноги, и она осталась одна. Весь последний год она переезжала с места на место, время от времени просыпаясь в незнакомой больничной палате или в тюремной камере. «Все места похожи друг на друга, — сказала