Хатагов.
Девушка тем временем поставила на высокий пенек миску с горячим супом, достала из сумки три ложки и предложила задержанным отведать горяченького.
— Поешьте, гости, после обижаться будете, — мягко, с улыбкой проговорила она.
«Гости» ели, и каждый из них размышлял, что делать дальше.
Едва они успели опустошить миску с супом, как из-за деревьев к костру подошел в сопровождении нескольких человек плечистый мужчина в плащ-накидке. Хатагов сразу определил, что это не иначе как сам Батя. Огромным усилием воли он подавил в себе желание вскочить и закричать от радости.
— Кого в лесу ищете? — спросил плечистый, подойдя почти вплотную к Хатагову. Тот вытянулся по-военному и, словно отдавая рапорт, ответил:
— Мы узнали, что в этом лесу высадился отряд десантников во главе с Батей. Его мы и ищем!
— В гестапо или в полиции вас проинформировали?
«Начинается», — подумал Хатагов, но решил на колкости не отвечать.
— Мы видели вас вчера утром. Вы проходили мимо деревни, лесом. Батя, дорогой, не испытывайте нас, вы же видите, что мы свои.
— Бати здесь нет. Он вчера перебазировался. А мы — местные.
— Товарищ полковник, — упрекнул его Хатагов, — зачем комедия! Вся наша надежда на вас. Нас много, а связи с Москвой нет. Вы понимаете…
— Ты не горячись, — прервал его Батя (это точно был он), — ну, предположим, я вам поверил, принял вас в отряд. Но вы ведь попросите вооружить вас. А чем? Свое отдать?
На этих словах Батя положил руку на маузер, висевший у него на правом боку под распахнутой плащ-накидкой.
— Сами добудем, — продолжал горячо Хатагов. — Приходилось.
— Почему ушли от Кузнецова?
— Приказ выполняли! Его же приказ.
Ни Хатагов, ни его друзья не могли даже предположить, что их действия, их пребывание в отряде Кузнецова были отлично известны полковнику Линькову; он вел за ними наблюдение в лесу, и двое местных жителей, с которыми беседовал Хатагов, дали знать Бате, что его отряд разыскивают попавшие в тяжелое положение партизаны. Имел он и другие данные о делах группы Хатагова. Но обстановка требовала проверки людей в личной беседе, требовала крайней осторожности и осмотрительности.
— Вас тут четверо да шестеро ждут вашего сигнала…
— Откуда знаешь, сколько нас? — перебил его Хатагов.
Линьков улыбнулся:
— Лес шепнул на ухо. Вот ты говоришь, что горец, осетин, — спросил неожиданно он. — Напомни-ка мне имена знакомых тебе земляков-офицеров. Может, найдутся общие знакомые.
Хатагов назвал нескольких, в том числе Хаджи-Умара Мамсурова, сказав, что это его сосед по селению Ольгинское.
— Правда? — обрадовался чему-то Линьков. — Полковник Ксанти, так, кажется, называли этого осетинского «испанца»?
— Да, — ответил Хатагов, и в душе у него потеплело. — О нем Хемингуэй писал, как о герое Испании.
— Я знаю его.
— Он теперь дивизией командует, — дополнил свои слова Хатагов.
— Вот какие у тебя прославленные земляки.
— Мои земляки в бою не подводили и нигде себя в обиду не дадут! — сухо сказал Хатагов.
— Знаю, знаю… — поспешил Линьков сгладить неловкость. — И под Питером беляков били, и на севере англичанам и американцам от них доставалось на орехи… да и в Дунайской… Словом, многие твои земляки и теперь храбро дерутся…
— А каков же я, хотите спросить?
— Угадал, дорогой мой!
— А вы, Батя, испытайте нас в деле!
— Мы так и решили с комиссаром, — ответил Линьков и посмотрел на сухощавого мужчину, слушавшего их разговор. — Так?
Комиссар кивнул в знак согласия.
— Когда решили? — с живостью спросил Хатагов.
Комиссар улыбнулся:
— У нас с полковником такой код есть, особый. А теперь сигналь своим, пусть все к костру идут.
Хатагов кивнул Николаю, и тот трижды прокричал филином.
— Это Николай, москвич, с Красной Пресни, — обращаясь к комиссару, сказал Хатагов.
— С Красной Пресни? — воскликнул Линьков. — Не только мой земляк, но и сосед. Я тоже на Пресне живу.
Николай крепко пожал протянутую ему Линьковым руку. Батя подал знак одному из часовых, и тот, подойдя к Линькову, снял с плеча винтовку.
— Уверен, — сказал Линьков, — москвич не подведет. — И передал Николаю русскую трехлинейную винтовку.
— Благодарю за доверие, товарищ полковник, — четко проговорил Николай, сжимая трехлинейку.
— Как ты успел уже догадаться, — обратился Линьков к Хатагову, — мы пошлем вас на выполнение чрезвычайной важности задания.
— В порядке проверки, товарищ командир? — обрадованно произнес Хатагов и выпрямился по стойке «смирно». Полковник посмотрел на него снизу вверх. Хатагов был чуть ли не в полтора раза выше его.
— Считайте, что мы всю вашу группу уже проверили, товарищ Хатагов. Просто дается вам чрезвычайно важное задание.
— Когда прикажете идти выполнять?
— Немедленно!
Линьков раскрыл планшет, подошел к костру и вместе с Хатаговым склонился над картой.
— Вот участок железной дороги: Вилейка — Молодечно — Воложин, — указывая пальцем на карте, проговорил Линьков. — Эту магистраль фашисты усиленно охраняют. По ней на восточный фронт непрерывно идут составы с танками, боеприпасами, горючим.
— Я знаю эти места, — глядя на карту, говорил Хатагов, — даже хорошо знаю.
— Значит, легче будет, — мимоходом сказал Линьков и продолжал: — Пустить под откос эшелон. Вот и делу венец. Ясно?
— Ясно, Батя, — с раздумьем проговорил Хатагов. — Но здесь без взрывчатки не обойдешься.
— Дадим! Будет и взрывчатка, и все будет. Но запомните: для вас это испытание! Жизнь!
Хатагов принял слова Бати как приказ и спросил:
— Разрешите подобрать людей?
— Людей подберем, — ответил Линьков, — я вот думаю, чем бы тебя вооружить? Впрочем, минутку… — И он обратился к старику: — Пахом Митрич, выручай, дорогой, одолжи двустволку…
Дед Пахом, внимательно слушавший весь разговор, давно уже понял, что Хатагов свой. А когда услыхал, что тот идет на подрыв «железки», то и вовсе подобрел. Не раздумывая, передал ему ружье и два десятка патронов.
Хатагов пожал суховатую руку деда Пахома.
— У нас, у горцев, по обычаю ружье дарят другу. И тот дает клятву, что никогда не посрамит оружия. И я, получивший оружие из рук белоруса, клянусь честью воина Красной Армии драться до последнего вздоха с врагами нашей родины!
Хатагов поцеловал холодную сталь горячими губами.
— Вот что, — Линьков взял Хатагова под руку и отошел с ним от костра. — Вы вернетесь