который уходит далеко-далеко. И лишь невысокие сопки виднеются вдали, нарушая «подмосковный» пейзаж.

…Ждать погоды пришлось два дня. Дальше мы летим почти прямо на север. Я сижу у иллюминатора и, не отрывая взора, смотрю на новые места. Лес, в основном лиственница, постепенно становится реже и неожиданно исчезает. Начинается тундра. Так вот она какая, тундра, тундра о которой когда-то рассказывали на уроках географии в школе! Ровная, словно степь, голая местность. На ее зеленовато-серой глади виднеются синие глазки многочисленных озер. Одни из них большие, словно крупные пятна, другие маленькие, почти совсем круглые. Лишь изредка встречаются небольшие холмы-сопки да извилистые ленты многочисленных ручьев и речушек.

Глаз с трудом привыкает к полному безлесью, к необъятным просторам сверху кажущейся совершенно безжизненной земли. Лишь впоследствии, исходив ее своими ногами, я понял суровую и своеобразную красоту этого края.

Проходит час, второй — самолет летит к Полярному кругу. Вот пересекаем и его. И через некоторое время мы на аэродроме Апапельхино. Выходим из самолета. Дует холодный ветер. Даже в осеннем пальто холодно. Вся бухта забита льдами. И это в конце июня, в разгар лета! С моря порывы пронизывающего ветра гонят волны тумана. Вокруг мрачные голые сопки.

2

Так вот она какая, Чукотка, думаю я. Разве мог я тогда предполагать, что здесь пройдут 16 лет нашей жизни, что здесь мне вместе с будущими друзьями-геологами посчастливится открыть новую славную страницу в истории этого сурового края?

Итак, я приступаю к обязанностям главного геолога. Пока все наше геологоразведочное управление состоит из четырех партий — двух стационарных и двух сезонных, поисковых. Стационарные разведочные партии тогда именовались разведочными районами. И это на территории свыше трехсот тысяч квадратных километров! На территории, многие участки которой покрыты только миллионной геологической съемкой, а попросту говоря являются «белым пятном».

Деятельность Чаунского райГРУ простиралась тогда от мыса Шмидта на востоке до Колымы на западе, включая и весь огромный Билибинский район, впоследствии ставший самостоятельным. Было где развернуться геологам! Но разве можно это было сделать тогда без техники, без авиации, без нужных кадров? Великая заслуга чаунских геологов в том, что они были пионерами в освоении Чукотки, и честь первооткрывателей всех основных полезных ископаемых ее — олова, золота и ртути — принадлежит им.

Славная эстафета, начатая геологами Главсевморпути (подробно описанная М. И. Рохлиным в книге «Чукотское олово»), успешно продолжена геологами Дальстроя и подхвачена в наши дни геологами Северо-Восточного геологического управления.

Один из этапов эстафеты начался именно в 1949 году. Именно тогда была открыта новая страница истории освоения Чукотки. Нужно было вести и поиски и разведку. Одни разведчики работали на Валькумейском оловорудном месторождении, в 21 километре от Певека. Здесь уже действовал рудник «Валькумей», созданный в тяжелые дни Великой Отечественной войны. Второй разведрайон базировался в 68 километрах от Певека, вблизи прииска «Красноармейский». Он прослеживал оловянную россыпь на речке Пыркакай, которую разрабатывал этот прииск. Прииск, как и рудник, созданный в дни войны, дал немало ценного металла. Таким образом, оба разведрайона вели работы на олово. Олово в то время считали главным полезным ископаемым на Чукотке. Что еще скрывается в ее недрах, было неизвестным. Правда, на востоке Чукотки был найден вольфрам, но и он — на Иультинском месторождении — тесно объединялся с оловом. Да и промышленная ценность его в этих суровых условиях находилась под сомнением. Пока он не добывался.

Кроме разведки, Чаунское райГРУ занималось еще и поисками. Но на огромной территории, по площади превышающей некоторые европейские государства, работали всего две партии. Одна из них под руководством Петра Трофименко искала олово вблизи прииска «Красноармейский». Вторая партия, возглавляемая Василием Алексеевичем Китаевым, вела рекогносцировочную геологическую съемку в бассейне реки Ичувеем. Тяжело было поисковикам. Все лето стояли туманы, не хватало топлива. Жили в брезентовых палатках. Но ничто не могло остановить энтузиастов. Я ценю мужество колымских геологов, особенно первых, пришедших в этот край, — Юрия Александровича Билибина — первооткрывателя колымского золота, его сподвижников — Сергея Дмитриевича Раковского, Валентина Александровича Цареградского и многих-многих других. Но я трижды ценю мужество чукотских геологов начиная от Сергея Владимировича Обручева, работа которых (даже и теперь) проходит в несравненно более тяжелых условиях и требует еще большего мужества, отваги и упорства.

В тяжелых условиях геологическая съемка и поиски велись своим чередом. Так прошло короткое чукотское лето, хотя его летом можно назвать только с большой натяжкой. Почти каждый день шли дожди. Мрачные голые солки у Певека редко освобождались от тумана. Холодные волны накатывались на берег.

Наступил сентябрь. Он выдался теплым и солнечным. Начали прибывать пароходы, привезли уголь, которого так не хватало, продукты.

В октябре мы приступили к составлению технических проектов на будущий год. Намечались районы будущих исследований. Где в первую очередь ставить работы, в какой район посылать поисковые партии? Огромная, слабо изученная территория ждала своих исследователей. Только небольшие участки среди безбрежной тундры, словно островки в море, были освещены с геологической точки зрения. Перед нами была огромная, мало изученная земля, расстилались пространства в сотни километров глухой тундры. Приходилось думать не только о том, с какого участка нужно начинать изучение. В первую очередь нужно было думать, как туда добраться. Манил к себе бассейн Анюя, где еще в тридцатых годах Сергей Владимирович Обручев (его именем названа центральная улица в Певеке) нашел золото, подтвердив тем самым блестящий прогноз своего отца, академика Владимира Афанасьевича Обручева, предсказавшего возможность открытия золотоносных россыпей в этом районе. Трудно было в то время развернуть работы на всех участках одновременно. Не хватало техники. Маломощные автомобили, совершенно не приспособленные к чукотским дорогам, и несколько тракторов — вот все, чем тогда располагало управление.

Тянула к себе и знаменитая точка Серпухова на востоке Чукотки, где когда-то известный геолог-полярник Владимир Иванович Серпухов нашел прекрасные образцы с касситеритом. Не меньший, а может, и